Нагвалями твоей линии. Если говорить шепотом, никто не услышит нашего разговора.
Я сгорал от нетерпения, желая спросить о ее возрасте. Но меня отрезвило одно мое воспоминание. Я вспомнил одного своего приятеля, который на протяжении многих лет устраивал всяческие ловушки, чтобы вынудить меня открыть свой возраст. Я ненавидел этот его мелочный интерес, а сейчас сам был на грани такого же поведения. И я тотчас же отбросил эту мысль.
Я хотел ей сказать об этом, чтобы просто поддержать разговор. Казалось, что она знает, какие мысли приходят мне в голову. Она по-дружески сжала мне руку, словно затем, чтобы сказать, что наши мысли совпадают.
– Можешь ли ты вместо подарка рассказать мне что-нибудь такое, что помогло бы мне на моем пути? – спросил я ее.
Она отрицательно покачала головой.
– Нет, – прошептала она. – Мы совершенно разные. Даже более разные, чем мне представлялось возможным.
Она поднялась и соскользнула со скамьи. Ловко преклонила колени, став лицом к главному алтарю. Перекрестилась и дала знак следовать за ней к большому боковому алтарю слева от нас.
Мы стали на колени перед большим Распятием. До того как я успел что-либо сказать, она произнесла:
– Я живу очень долгое время. Причиной моей долгой жизни является мое умение контролировать сдвиги и перемещение моей точки сборки. Вместе с тем я не остаюсь слишком подолгу здесь, в вашем мире. Я должна сохранять энергию, которую получаю от Нагвалей вашего рода.
– Прикована ли ты именно к этому месту, когда находишься в этом мире?
– Нет. Я хожу везде, где хочу.
– Ты всегда женщина?
– Я была женщиной дольше, чем мужчиной. Мне это определенно больше нравится. Я почти забыла, как быть мужчиной. Я полностью женщина!
Она взяла мою руку и заставила прикоснуться к своей груди. Мое сердце колотилось у меня в горле. Она действительно была женщиной.
– Я не могу просто взять твою энергию, – сказала она, меняя тему. – Мы должны заключить соглашение другого рода.
На меня накатила еще одна волна бесконечного благоразумия. Я хотел спросить ее, где она жила, когда бывала в этом мире. Оказалось, что у меня не было необходимости произносить свой вопрос вслух, чтобы получить ответ.
– Ты гораздо-гораздо моложе меня, – сказала она. – Но и тебе уже теперь очень непросто сообщить кому-то, где ты живешь. И даже если ты приводишь их в дом, за который платишь и который является твоей собственностью, – он не является тем местом, где ты живешь.
– Есть так много вещей, о которых я хотел бы спросить тебя, но мне в голову приходят лишь бестолковые мысли, – сказал я.
– Тебе не нужно о чем-либо спрашивать меня, – продолжала она. – Ты уже знаешь все, что знаю я. Тебе требуется лишь толчок, чтобы вызвать свои знания. Я дам тебе такой толчок.
Мне не только приходили в голову лишь бестолковые мысли, но и весь я находился в состоянии такой внушаемости, что не успела она закончить говорить, что я знаю то, что знает она, как я почувствовал, что действительно знаю все и мне не нужно больше задавать какие-либо вопросы. Смеясь, я сказал ей о своей доверчивости.
– Ты не доверчив, – авторитетно заверила она меня. – Ты знаешь все, потому что сейчас ты полностью во втором внимании. Оглядись вокруг!
Какой-то миг я не мог сфокусировать свое зрение. Это было так, словно мне в глаза попала вода. Присмотревшись, я понял, что произошло нечто зловещее. Церковь была другой, более темной, угрожающей, гнетущей. Я поднялся и ступил пару шагов к нефу. В глаза бросились скамьи; они были сделаны не из досок, а из тонких перекрученных бревен. Это были самодельные скамьи, установленные внутри величественного каменного строения. Другим стал также и свет в церкви. Он был желтоватым, и его тусклое свечение отбрасывало столь черные тени, каких мне не приходилось видеть никогда в жизни. Он исходил от свечей, горевших на многих алтарях. Я заметил, как гармонично сочетается пламя свечей с массивными каменными стенами и росписями колониальной церкви.
Женщина смотрела на меня; сияние ее глаз было просто невероятным. Я знал, что я в сновидении и она руководит моим сновидением. Но я не боялся ни ее, ни сновидения.
Я отошел от бокового алтаря и вновь посмотрел на неф церкви. Там на коленях стояли люди и молились. Их было много, необычно маленьких, темных и мускулистых. Я видел их склоненные перед главным алтарем головы. Один из них, стоявший ближе ко мне, смотрел на меня с явным неодобрением. Я с изумлением рассматривал людей и все вокруг. Странным образом я не слышал никакого шума. Люди двигались беззвучно.
– Я ничего не слышу, – сказал я женщине, и мой голос отозвался гулким эхом, словно церковь была пустой раковиной.
Люди рядом обернулись, посмотрели на меня. Женщина потянула меня назад в темноту бокового алтаря.
– Ты будешь слышать, если перестанешь слушать ушами, – сказала она. – Слушай своим вниманием сновидения.
Оказалось, что мне требовалась лишь ее подсказка. Внезапно на меня нахлынул гул голосов толпы молящихся. Я был охвачен им мгновенно. Это был самый необыкновенный звук, который я когда-либо слышал. Пораженный, я хотел сообщить об этом женщине, но ее не было рядом со мной. Я поискал ее взглядом. Она почти дошла до дверей. Там она обернулась, чтобы подать мне знак следовать за собой. Я догнал ее в галерее. Улицы больше не были освещены. Единственным освещением был лунный свет. Фасад церкви также стал другим; она была не достроена. Повсюду лежали квадратные блоки известняка. Вокруг церкви не было больше никаких других строений. В лунном свете эта картина выглядела жутко.
– Куда мы идем? – спросил я ее.
– Никуда, – ответила она. – Мы просто вышли на простор и безлюдье. Здесь мы можем говорить вдоволь.
Она предложила мне сесть на полуобработанный кусок известняка.
– Во втором внимании есть неисчерпаемые сокровища, которые нужно только раскрыть, – начала она. – Самым важным является то, какую начальную позу примет тело сновидящего. Именно в этом заключается секрет магов древних времен, которые были древними уже в мое время. Подумай об этом.
Она подсела ко мне так близко, что я чувствовал жар ее тела. Она положила руку на мои плечи и прижала меня к своей груди. От ее тела исходил особый аромат; он напоминал мне запах дерева и шалфея. Это происходило не потому, что она пользовалась духами; казалось, что все ее существо издает благоухание соснового леса. И жар ее тела тоже не был таким, как у меня или у кого-либо мне известного. Ее жар был ментолово-прохладным, сдержанным.
