интуиция подсказывала, что глава зол и не стоит проверять его терпение на прочность.
Стоя у окна с изящными резными ставнями с привычными узорами в виде фениксов, Бай Сюинь наблюдала за садом главы ордена. Поговаривали, что Ван Цзышэнь сам за ним ухаживал и лично привозил издалека самые редкие деревья и красивые цветы. Бай Сюинь ни разу не видела его с садовыми ножницами в руках или тяпкой, но сад был и правда прекрасен. С деревьями и цветами, высаженными точно по фэншую, он был примером гармонии и красоты. На мгновение Бай Сюинь задумалась, не стоит ли ей самой заняться вплотную своим маленьким садиком, но тут же мотнула головой — у неё совершенно не было на это времени. Если бы не её ученики и адепты ордена, то её сад бы давно зарос сорняками выше окон. Впрочем, и постройкой дома, и планированием сада занимался сам глава Ван, лично разработав все чертежи. Бай Сюинь, которая тогда была моложе и только получила должность старейшины, предпочла не вмешиваться в творческий процесс главы, в глубине души радуясь, что ей самой не придётся тратить на это своё драгоценное время. Она невольно задумалась, всем ли старейшинам ордена так повезло или это было особое отношение, как к младшей соученице. Как ни посмотри, глава Ван всегда благоволил Бай Сюинь, поэтому внезапный гнев был ещё более необычным. Должно быть, в ордене или в окрестностях и правда произошло что-то неприятное.
Закончив совещание, глава ордена вышел из кабинета, чтобы проводить градоначальника Чанъяна. Когда он увидел старейшину Бай, благодушная улыбка тут же сползла с его лица. Наспех выпроводив гостя, он повернулся к Бай Сюинь и прожёг её тяжёлым взглядом.
— Когда ты вернулась? Почему мне не доложили?
— Глава Ван был занят, я не осмелилась его беспокоить, — почтительно ответила Бай Сюинь, стараясь не обращать внимания на вздувшуюся венку на лбу главы.
— Идём, — бросил он и вернулся в свой кабинет, а затем выгнал оттуда всех своих помощников.
Бай Сюинь нерешительно прошла за ним следом, гадая, чем вызвано такое поведение главы.
Когда они остались наедине Ван Цзышэнь, который еле сдерживал себя, наконец, взорвался.
— Тяньцинь! Как ты могла так со мной поступить⁈ — прогремел он.
— Боюсь, я не понимаю, чем вызвано ваше негодование, глава Ван, — холодно ответила Бай Сюинь.
Глава ордена быстрыми размашистыми шагами подошёл к своему столу и выхватил из стопки бумаг распечатанное письмо в конверте из бумаги цвета киновари. На сломанной печати можно было распознать знак ордена Ледяной Звезды.
— Скажи мне, что это какая-то ошибка! — он потряс письмом в воздухе.
Бай Сюинь сделала пару шагов вперёд и взяла письмо. Развернув конверт, старейшина Бай быстро пробежалась глазами по аккуратным ровным строчкам, а потом подняла гневный взгляд.
— Прошу прощения глава Ван, но на каком основании вы читаете письма, адресованные мне лично?
— Да как ты смеешь⁈ — заорал глава ордена.
Бай Сюинь сжимала в руках алую бумагу письма, из которого было ясно, что это не просто письмо о помолвке, но и все надлежащие церемонии условия уже были исполнены: сваха уже побывала в поместье семьи Бай и даже получила дату рождения будущей невесты, а предсказатель составил гороскоп и выбрал наиболее удачную дату свадьбы, которая приходилась на праздник Двойной семёрки[2]. Бай Сюинь оставалось лишь прийти в нужный день и в нужное место, облачившись в алое с золотым, чтобы провести брачную церемонию с молодым господином Шао. Сам факт наличия этого письма в её руках невероятно злил. Всё то время, что Бай Сюинь провела в благостном неведении в Храме Нефритового Будды, молодой господин Шао потратил на то, чтобы исполнить обещанное, и теперь фактически у неё не оставалось выбора.
— Какое отношение моя помолвка имеет к вам, глава ордена? — процедила старейшина Бай.
— Так это правда, — выдохнул Ван Цзышэнь и схватился рукой за стол, словно в поисках опоры. — Как ты могла? — его голос сорвался.
— Глава Ван, я правда не понимаю… — начала Бай Сюинь.
— Не понимаешь⁈ — поднял на неё покрасневшие от гнева глаза Ван Цзышэнь. — Орден для тебя вообще ничего не значит⁈ И не смей говорить, что это твоё дело и никого не касается! — он ударил кулаком по столу. Раздался треск сминаемой древесины, и широкая столешница, служившая нескольким поколениям, покосилась и рухнула, разломанная на две части. Ван Цзышэнь выглядел так, словно он вот-вот получит искажение ци.
— Помолвка молодой госпожи Шао была отменена? — догадалась Бай Сюинь.
Ван Цзышэнь бросил на неё затравленный взгляд и его руки опустились. Он мрачно посмотрел на разломанный стол и груду бумаг, которые теперь валялись на полу.
— Я не имею ничего общего с расторжением помолвки твоего сына, — тихо сказала Бай Сюинь.
— Разве? Семье Шао нет смысла устраивать две свадьбы, чтобы связать себя с Алым Фениксом. Твоей свадьбы для этого им будет достаточно, — глава Ван поднял уставший взгляд на Бай Сюинь. — Ты правда собралась замуж? За Шао Цинлуна? Ему всего двадцать.
— Двадцать два, — поправила его Бай Сюинь, но ни подтверждать, ни отрицать факт помолвки не стала. Ей нужно было выиграть время, чтобы решить эту проблему. — Где Ван Чжэмин?
— В Зале предков, — махнул рукой куда-то в сторону глава ордена.
— Что он натворил? — напряглась Бай Сюинь.
— После твоего отъезда он всё порывался сбежать с горы и лично искать виновных в тех убийствах. Пришлось его наказать, — отвернулся глава ордена, а потом опустился на пол и начал собирать бумаги.
Старейшина Бай пару мгновений оценивала ситуацию, решая, стоит ли ему помочь, но потом развернулась и вышла. Навлечь на себя гнев главы дважды за день было бы глупостью. Какое-то время она просто будет его избегать, пока он не остынет.
Бай Сюинь покинула павильон главы и направилась в Зал предков. Больше всего ей хотелось вернуться в свой дом и залезть в бочку с горячей водой, но сначала надо
