Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Он бросил быстрый взгляд на господина Ли. После секундного колебания подошел к Ольге Михайловне и поднял руку. Мне показалось, он ударит ее, но он лишь замер на мгновение. Потом развернулся и очень быстро вышел.
Стало очень тихо, и в жуткой этой тишине как спасение зазвучал снова спокойный голос поверенного.
– Писано 187.. года … апреля. К сему моему завещанию собственноручно подписываюсь Дмитрий Васильевич Трушников. Сие завещание действительно написано в полном разуме, в том свидетелями были…»
Поверенный перечислил свидетелей. Никого из них я не знал, однако предположил, что это люди, которые сопровождали Дмитрия. Не сказав более ни слова, Афанасий Валерианович положил бумаги на стол, поцеловал руку Ольги Михайловны и, коротко поклонившись, вышел. Тихо и сконфуженно стали расходиться остальные. Даже князь будто оставил свою развязную манеру. Я же потерялся совершенно, и если бы не Борис и Выжлов, которые прямо взяли меня под руки, так бы, наверное, и стоял соляным столбом в гостиной.
38
Мы сидели у монастыря прямо против ворот только что покинутого нами особняка. Синий майский вечер пах дымом, молодыми листьями, речной влагой. Разъезжались немногочисленные приглашенные. Последним отъехал экипаж, увозивший в «Эксельсиор» князя. В доме гасили огни. Хмель мой окончательно выветрился. Мне было холодно, муторно, я злился на Бориса, который держал меня в неведении относительно наших планов. По коридору в сторону флигеля двинулся огонек. Через некоторое время осветились окна кабинета Ольги Михайловны. Борис подождал еще минуту, потом неожиданно свистнул. Почти тут же из-за угла показалась маленькая фигурка, в которой я узнал Антипку. Борис махнул ему рукой, мальчик присел на тумбу у въезда во двор.
– Все, Аркаша. Теперь пошли, – скомандовал Самулович.
Он быстро пересек улицу, подсеменил к двери флигеля и постучал. Дверь приоткрылась. Борис что-то тихо сказал слуге, мы вошли. Я огляделся. Было темно и непривычно тихо.
– Божьи люди-то, поди, съехали, – шепнул Борис. – Nec simulatum quidquam potest esse diurnum.[53]
Я хотел было спросить его, что он имеет в виду, но тут снова раздались шаги, нам разрешили пройти на второй этаж.
Ольга Михайловна поднялась нам навстречу и пригласила расположиться против нее. Мы опустились в кресла. Повисла пауза. Борис напрягся, круглые плечи его подались вперед. Он уставился на хозяйку. Та спокойно встретила его взгляд. Эта странная дуэль продолжалась, может, несколько секунд. Потом Ольга Михайловна отвела глаза.
– Я вижу, господа, вас привело ко мне срочное дело, однако из того, что передал мой слуга, я не вполне поняла, чего вы хотите. Аркадий Павлович, может быть, вы мне поясните цель вашего повторного визита в мой дом?
Я смешался, Самулович же подался еще чуть вперед и тихо, но очень твердо сказал.
– Ольга Михайловна, я пришел вам помочь.
Она снова внимательно взглянула в его лицо.
– Да, помочь. И вы согласитесь, что я прав. Я не могу оставить дело так, как оно видится всем сейчас. Не могу не только из желания добиться правды, но больше из уважения к вам. Сейчас ваши враги, те, кого вы таковыми считали, мертвы либо в шаге от виселицы. Возможно, они получили по заслугам, возможно. Но теперь вам самой, ради себя, ради своей души нужно сделать еще один шаг. Иначе вы пропали! Вы уже гибнете.
– Я позову слуг, они вас проводят, Борис Михайлович, – спокойно сказала хозяйка. – И впредь прошу меня не беспокоить.
Она поднялась и протянула руку к сонетке. Борис неожиданно подскочил и ловко перехватил ее руку.
– Не делайте этого. Я не уйду, пока сам не решу, а слуги и шум могут только испортить дело.
Я замер, не в силах понять происходящее. Трушникова же опустила руку и еще раз посмотрела в глаза Самуловичу.
– Вы мне угрожаете?
– Конечно, нет, Ольга Михайловна. Да и как я могу? Я осознаю ситуацию, поверьте, очень явно вижу возможности ее разрешения, так сказать, procedure iudiciali [54]. Но и вы должны понимать, что начатое вами остановить очень сложно. Уже есть невинные жертвы. Вся эта история сожжет вас, изменит. Изменит необратимо. Убийства не проходят даром…
– Хватит, Борис Михайлович. Довольно.
– Борис, что ты говоришь?
– Ваш приятель обвиняет меня в убийствах. Поздно ночью, в моей гостиной. Запугивает меня, отказывается покидать дом. Что еще вы хотите услышать, Аркадий Павлович?
Я встал и протянул руку Борису.
– Борис, пойдем. Ты не в себе. Простите, что не пресек все происходящее раньше. Это был мой долг.
Но Самулович не только не поднялся, но, напротив, лишь удобнее расположился в кресле.
– Ты, Аркаша, злился на меня, что я тебя в стороне держу. Так вот садись теперь и приготовься. А вам, сударыня, я уже сказал, что не уйду отсюда, пока не получу нужные мне сведения. Так что не трудитесь. Разговор только начинается. И начнем, пожалуй, с вопроса. Не вы ли цианид Дмитрию подсыпали?
– Вы бредите, – очень резко осадила его Трушникова.
– Значит, попал. Значит, не Александр отравил. У того духу не хватило. Ему и двух убийств много. Не та конституция. Да и почерк другой. Он все скрытно убивать пытался. А тут при свидетелях. Я все думал, с чего? Неужели заспешил Александр Васильевич? Не смог подгадать случай. А потом понял, что это вы. Для вас как раз такая публичность на руку. Все факты налицо, и перед этим драка, скандал. Вы даже за квартальным поспешили, чтобы свидетели были посолиднее. А тут мы с Аркашей подвернулись. Куда уж лучше. Да? Вот мотив, вот убитый, и пойди отмойся от такого на месте Александра-то Васильевича. Никто и не поверит. Все же ясно…
Он говорил тихо, но очень настойчиво, при этом внимательно смотрел на Ольгу Михайловну. Та же была абсолютно невозмутима.
– А Дмитрий вас любил, – наклонился вперед Самулович. – Неужели ничего не дрогнуло? Да и вообще, зачем, зачем вы это сделали? Ведь он и так все вам готов был отдать. И за обман бы вас простил. И вы это знаете. Боже мой, да он и не прожил бы долго. С его-то здоровьем. А теперь «никакие ароматы Аравии не отмоют эти руки». Ведь я заметил, как вы сегодня старались не приближаться к тому дивану, на котором он коньячок ваш выпил.
Ольга Михайловна покачала головой.
– Борис Михайлович, я не перебиваю вас, поскольку уже поняла, что вы не уйдете, пока не выскажете… все, что решили высказать. Однако прошу вас, говорите покороче. Уже поздно.
– Вы прекрасно владеете собой, я восхищен, – очень серьезно сказал Борис. – В вашем упорстве
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
