за человек?! Что же ты резину тянешь? Что ты предлагаешь? – Кира потеряла терпение.
Она знала, что Григорьев может долго и красиво говорить, но сама Заболоцкая предпочитала практичные шаги. Сейчас она должна была понять, к чему готовиться и на что можно рассчитывать.
И Григорьев это понял. Он встал из-за стола, вышел из кухни. Вернулся он с небольшой сумкой и собачьим поводком.
– Барбос, мы уезжаем.
– Куда ты? – спросила Заболоцкая, а сама подумала о квартире. «Он что, насовсем уехать хочет? Квартира – моя?» – Кира внимательно наблюдала за Григорьевым.
– Кира, ты большая девочка. Научись отказываться от денег. Иногда они не приносят счастья! – сказал Григорьев и вышел. Барбос потрусил за ним.
– Ты насовсем? Ты куда едешь? – Кира побежала за ними.
– Нет, Кира, я не насовсем, как ты выразилась. Я даю тебе ровно две недели, чтобы ты выехала из моего дома. – Олег Борисович захлопнул входную дверь.
Кира подбежала к окну. Она не верила, что Григорьев уедет вот просто так. Ей по-прежнему казалось, что он ее пугает, решил проучить и просто уехал погулять с собакой. «Как же он может?! – в гневе думала Заболоцкая. – Ведь обещал, говорил, что всегда будет рядом». Она злилась, поэтому рассуждала глупо. Она в этот момент забыла все, что сделала за спиной Григорьева, человека прозорливого, но доброго и снисходительного.
В квартире было тихо. Соседи давно легли спать, во дворе дома стояли темные деревья. «Куда же он поехал?» – думала Кира. Она понимала, что снять отель на ночь или на неделю не представляет никакого труда. Даже с такой большой собакой, как Барбос. «Деньги решают все! – усмехнулась она. – Хорошо бы сейчас увидеть, как Григорьев уговаривает впустить его с собакой и дает взятку!» Она злилась, но на душе скребли кошки, было противно от одной мысли, что Григорьев узнал о ее связи с Перовым. Кира так и не поверила Олегу Борисовичу, она так и не поняла, что мужчина может восстать против аморальности бизнеса. На ее глазах припеваючи жил Яшкин – он исправно ходил в церковь, сторонился откровенного криминала, но, если предоставлялась возможность заработать, в последнюю очередь его волновали соображения морали. «Мужской подход. Суровый, реальный, заточенный на выживание подход к делу! – подумала Кира. – А интересно, как Перов отреагирует на тот факт, что у меня, по сути, бордель? О господи! О чем я думаю! Григорьев ушел, а я про Перова!»
Заболоцкая впервые в жизни не знала, что ей делать.
Кира обошла квартиру. Давным-давно этот дом стал родным. Когда-то обустроенный Григорьевым, он претерпел столько изменений, что без труда во всем узнавался характер и вкус Киры. Она даже не подозревала, что это место будет ей точно так же дорого, как и «старый дом», та самая квартира, которую она все же купила. В душе ее сейчас бесновались злые кошки – хотелось всего разом – повернуть время вспять, принять другие решения, сохранить Григорьева. «Мне же было хорошо с ним! – простонала она. – Что же делать?!»
Она так и не легла в эту ночь. Кира просидела на диване, почти не двигаясь, пытаясь понять, что же означает в ее жизни этот проклятый день.
Самым противным было собирать вещи. Со стороны для Киры это выглядело так, что ей, любовнице, дали отставку. Что нашел моложе, красивее, а потому ее выставили вон. «Если бы я согласилась выйти за Григорьева замуж, наверное, такого бы не было. Пожалел бы. Или обязательства моральные остановили – жена все же. А вот если бы и дети были…» – Кира обругала себя недальновидной дурой. Куда переезжать, было очевидно. Она перевозила вещи в «старый дом». Владелец сделал почин, продав Кире квартиру. Вслед за этим появились новые владельцы квартиры Бегловой, две семьи въехали на последний этаж. Кира ревностно поглядывала по сторонам и приняла решение выкупить все квартиры на своем этаже. И опять она не посоветовалась с Григорьевым. И опять деньги должен был принести ее аморальный бизнес. Когда она, ничего не подозревающая, летела в Москву, владелец дома уже согласовал с юристами договоры и готов был принять от Киры задаток. «И что теперь? Могу ли я рисковать, взять все сбережения и вложить в недвижимость? Ведь Григорьева нет, помочь мне будет некому», – думала она утром, стоя под душем и пытаясь прийти в себя после бессонной ночи. Ответы не находились. Впервые в жизни Кира Заболоцкая не знала, что делать. «Это потому, что я привыкла к Григорьеву. Положилась на него. Рассчитывала. А этого делать ни коем случае нельзя. Человек отвечает только сам за себя. Это как с пенсией. Откуда эта требовательность к государству? Получал деньги? Получал. Будь добр, отложи на черный день! Так нет же…» – от злости Кира перешла на государственный масштаб.
Тщательно втирая крем в кожу, Заболоцкая продолжала раздумывать, что же ей делать.
«А ничего не менять! Как решила, так и поступать! – мысленно сказала она себе, глядя в зеркало. – Что изменилось? Григорьева нет? И ладно. Жаль, что он так обо мне думает, конечно».
И тут она поняла, что из всего случившегося ее задело и обидело то, что Григорьев презирает ее. Это презрение и даже брезгливость звучали в каждой его реплике. Кира вспомнила, что он был спокоен, когда говорил о Перове, но он еле сдерживал себя, когда говорил о ее бизнесе. «Еще немного и он бы ударил меня!» – подумала Кира. Она сама даже не ожидала, что мнение Григорьева так важно, не думала, что его похвала или неодобрение могут иметь для нее такое значение. Заболоцкой хотелось перечеркнуть все – все свои ошибки. «Черт, но работу над ошибками не сделаешь!» – сокрушалась она. Ей вдруг захотелось набрать телефон Григорьева и прокричать, что она порядочная, что у нее есть принципы, что все ее поступки – это не что иное, как выживание! Ей захотелось оправдаться и захотелось, чтобы он ее простил. «Пусть орет, пусть ругается, пусть говорит гадости, но пусть он в конце концов скажет: «Ну и дура ты жадная и беспринципная! Закрывай ты эту своею лавочку, чтобы я про нее ничего не слышал!» – сокрушалась она. Кира взялась за телефон, но… набрала номер Перова. Тот ответил не сразу, голос звучал тихо:
– Да, что-то случилось?
– Случилось. Я бросаю тебя. Больше не звони и не приезжай. Не ищи встреч. Кончено все раз и навсегда.
– Что?! Что такое?
– Долго объяснять. Много причин, тебе предложу самую простую – я не довольствуюсь половиной. Мне надо все и сразу.
Перов вспомнил их разговор о Лиле и его ответ,
