с Освальдо, явное открытие, да и не одного дара у спровоцированной иномирянки, но это всё было для Аделины не важно. Она вспомнила презрительный взгляд Леандора, который он бросил, перед тем как уйти.
Теперь Адель не сомневалась – навсегда.
Захлёбываясь слезами в истерике сотрясающей всё её тело, она как заведённая отправляла искры послания Леану. Раз за разом рассказывала всё случившееся, то, что это был замысел коронера. А в ответ – тишина.
Девушке казалось, что окружающий мир – рухнул, её жизнь не стоит и ломаного медяка – без его глаз, улыбки, без его прикосновений и поцелуев. Ничто не имело значения – только он и то, что его нет рядом, то, что он не простит. Это боль раздирала ледяными когтями душу в клочья, испивая её – наслаждалась и Адель выгибалась в крике.
Проснулась Адель с безумной головной болью на полу спальни. Как она там оказалась – не помнила. В какой-то момент сознание просто оставило девушку. Сорвавшись в ванную, склонилась над уборным местом от дикой тошноты, сворачивающей нутро в узел, но от того, что последние световики фактически не ела, только горечь желчи опалила горло.
– Ну вот, немного супчика. Ты должна поесть, – уговаривала Мионела подругу, лежащую под одеялом. – Скоро на умертвие будешь похожа, – укоряла она.
– Леандор не вернулся в страну? – вскинув тёмно-серые глаза, которые сейчас Мионеле показались огромными на бледном, осунувшемся лице, спросила Адель, всё же садясь на постели.
– Нет моя хорошая, – качнула головой молодая женщина, удерживая тарелку с тёплым супом и протягивая подруге ложку.
– Прошу тебя, – Адель опустила глаза, – узнай, ты же можешь – когда он вернётся?
– С одним условием – ты будешь есть! – сведя брови на переносице, поставила условие Мионела.
Ещё пара световиков убийственной тишины и Аделина совсем скатилась в апатию. Закутавшуюся в плед, сидящую в кресле у окна и монотонно покачивающуюся, застала Мионела подругу.
– Ну, знаешь! – возмутилась Мили, разжигая камин. – Я бегаю тут, беспокоюсь, а ты ради какого-то мужика решила себя к глубинным загнать! Хватит Лина! – и развернувшись, выскочила за дверь.
Вернулась Мионела уже с мастерессой целительства:
– Так я и говорю – может ей вообще воспоминания блокировать – совсем себя извела.
– Дура ты, – беззлобно ругнулась женщина, махнув на Мионелу рукой. – А ну-ка, девочка, поднимайся, – помогла Аделине встать и сопроводила в спальню.
Едва Адель легла, начала проводить вдоль её тела ладонями, нахмурилась, пожамкала губами. – Мионела, ты иди. Мне надо бы с Аделью поговорить с глазу на глаз, побеседовать по душам.
Бросив пронзительный взгляд на безучастно смотревшую в потолок подругу, молодая женщина, горестно вздохнув, покинула спальню и через некоторое время хлопнула входная дверь дома.
– Ну, рассказывай, девочка. Что такого произошло? – женщина присела рядом, беря холодную ладонь Аделины в свою, грея её. – Ты же, как я понимаю – вспомнила всё.
– Вспомнила, – медленно проговорила Аделина, не отводя взгляда от только ей видимой точки на потолке. – Но рассказывать вам не буду. Не знаю – что могут вам сделать за эту информацию. А тот, кто мне мог бы помочь – не хочет ни видеть меня, ни слышать. – Судорожно вдохнув, Аделина медленно выдохнула. Слёз уже не было. Только уголёк отчаяния, безумной любви по графу то медленно тлел, то вновь разгорался в чудовищную боль.
– Тебе надо брать себя в руки, иначе быть беде, девочка.
– Она уже пришла, – безжизненно возразила Адель.
– Нет, милая, – вздохнула целительница. – Я не знаю, как ты воспримешь новость, но…
Целительница помолчав, тихо проговорила:
– Ты беременна, милая.
Услышанное никак не достигало разума Аделины. Она так и лежала, безучастно глядя в потолок, но потом всё же мотнула головой:
– Этого не может быть – я пила настойку, предохраняющую от зачатия.
– Ты будешь ещё со мной спорить? – усмехнулась мастересса. – У тебя в чреве зажглась искра жизни, милая. Ты носишь ребёнка!
Медленно повернув голову к женщине, Аделина хмуро смотрела на неё, не моргая. Внезапно вскочив и тут же упав на кровать, подползла к её краю, попыталась встать, пошатнулась и с помощью мастерессы прошла в ванную. Трясущимися руками открыла шкафчик со снадобьями, повторяя: «Не может быть! Я пила… Знахарка… Снадобье сильное!» Схватив бутылёк с зеленоватой жидкостью, показала мастерессе:
– Вот! Мне дала снадобье знахарка степного народа и я…
– А это что за бутылёк?
Головой указала мастересса на шкафчик. Резко обернувшись и закусив губу от накатившей тошноты, Адель подрагивающими пальцами взяла ещё один пузырёк. Сравнила два ужасно похожих пузырька с одинаково мутно-зелёной жидкостью.
Я… – Адель нервно вздрогнула, – я не знаю. Это…
– Дай-ка мне, – взяла мастересса фактически полный пузырёк. Капнула на палец, лизнула. – И этот дай, – повторов ту же процедуру, показала на пустой пузырёк: – Это успокаивающие капли. Точно могу сказать. А вот в этом, полном – чувствую настой, перегон степных трав.
Несколько долгих мгновений Адель переводила взгляд с одного флакона в руках мастерессы, на другой и истерично засмеявшись, осела на пол. Только несколько пощёчин смогли привести в чувство девушку.
– Это Мионела, – опустив голову, проговорила Адель уже сидя на кровати. – Она когда-то давала мне успокаивающее снадобье. Я поставила его в шкафчик. Потом, когда прибыла с другого континента, поставила на полку выше, снадобье знахарки, предохраняющее от зачатия.
Аделина вспомнила, как вытаскивала Леандора, потерявшего сознание, из кургана. Как потом вызвала целительницу, помогали ему избавиться от перенасыщения глубинной энергии, как потом отчитывалась перед его отцом. Все воспоминания молнией пронеслись в голове девушки. Именно тогда она достала настойку Мионелы, чтобы уснуть без сновидений.
– Я, вероятно, поставила настойку на полку и неосознанно задвинула пузырёк от знахарки дальше, поэтому и не видела его, – шептала девушка вспоминая. – Я всё это время вместо настойки от знахарки пила успокаивающую настойку Мионелы, – подвела итог и горько рассмеялась.
Зажав в руке вспыхнувшую перед её лицом искру, мастересса целительства поднялась:
– Извини, милая, срочный вызов. Может, со мной пойдёшь?
Но Аделина, не поднимая головы, отрицательно ею качнула.
– Тогда сейчас Мионелу пришлю и потом на ночь кого-нибудь, – размышляла целительница вслух. – Вот что я тебе скажу, милая – какое решение бы ты не приняла насчёт ребёнка, знай – я помогу тебе. Но помни одно – эта искорка, это уже маленькая жизнь. Это дитя будет любить тебя не за то, что ты красива или умна или ещё за что-то. Нет, милая – дитя будет любить тебя просто за то, что ты есть! У меня у самой двое и должна сказать – дети это безумная радость, гордость и счастье. А мужчины приходят и уходят,
