и пусть ваши мечи сегодня споют песню победы.
Хуэй выбрался на тропинку, петляющую по склону утеса и круто поднимающуюся вверх. Она была пригодна только для коз, но мужчины плотно прижались к скалистому склону, нащупывая трещины, которые могли бы их удержать. Темнота то помогала, то мешала, делая каждый шаг по узкому пути коварным, но в то же время скрывая головокружительные обрывы, от которых даже самый храбрый человек испытал бы страх.
Как только до него донесся запах навоза, Хуэй почувствовал, как его желудок скрутило от дурного предчувствия. Он присел под естественной стеной из зазубренных скал, окружавших вершину, и описал Тану расположение крепости за выступом. Его слова передавались по цепочке, так что каждый человек был подготовлен так, как если бы он сам жил в этой крепости.
Наконец Хуэй перевалился через край и присел в глубокой тени рядом с навозной кучей. В лагере было тихо. Один стражник упал на верхней ступеньке лестницы, ведущей в крепость, судя по всему, пьяный. От костра остались лишь красные угольки, но золотистый свет ламп вырезал квадраты на каменистой земле вокруг дворца Басти Жестокого. Он будет спать в своей комнате в задней части. Но сколько людей спало в палаточном городке на дальней стороне?
Тан поднял руку и, тихонько свистнув сквозь зубы, указал ею вперед. Авангард Синих Крокодилов устремился туда.
Один из мужчин помчался к стражнику у входа. Но тут удача решила их покинуть. Охранник зашевелился, казалось, во сне, и в тот же миг до его ушей донесся звук кожаных подошв по камню, и он насторожился. Он закричал тревогу прежде, чем человек Тана успел вонзить меч в грудь стражника.
Сигнал Кратасу прокатился по склону горы раскатистым звуком, похожим на рев бабуинов, который Хуэй слышал на вершинах скал над Галлалой. Но вскоре этот звук был заглушен ревом, доносившимся из палаток. Хуэй почувствовал, как кровь отхлынула от него, когда Хуэй увидел, как оставшиеся Сорокопуты выбираются из своих палаток. Он знал, что они спали, положив мечи рядом с собой, но, по крайней мере, у них не было щитов или кожаных доспехов. Сотня, может быть, больше – он не мог даже приблизительно оценить цифры.
- Беги на верхние ступени и веди Кратаса сюда - рявкнул ему Тан.
Когда он убегал, человек, перерезавший охраннику горло, прошел мимо него, возвращаясь к Тану. Он ухмылялся, как сумасшедший.
Хуэй притаился в тени на верхней площадке каменной лестницы. Снизу донесся рев основных сил Синих Крокодилов – боевые кличи, улюлюканье и стук мечей о бронзовые щиты.
Силуэт Басти покачнулся в свете ламп, льющемся из входа в его дворец. Он наблюдал, как его армия головорезов набрасывается, как шакалы, на горстку солдат, которые каким-то образом проникли в его крепость, не понимая, что еще впереди.
- За мной, Синие! - взревел Тан, его голос звенел над шумом.
Как и в Галлале, его люди встали в круг, спина к спине, их мечи были наготове.
Первой волне Сорокопутов еще предстояло узнать, с кем они столкнулись. Но как только первая партия тел усеяла землю, остальные отступили. У них все еще был перевес, и они могли не торопиться расправиться с этой крошечной группой, как бы искусно они ни владели своими клинками.
Но затем звук, поднимающийся по каменным ступеням, превратился в шум, и, казалось бы, бесконечная колонна людей хлынула в крепость. Хуэй прижался к холодному камню, наблюдая, как Синие Крокодилы ворвались в гущу снующих Сорокопутов. Это была не битва. Это была настоящая бойня.
Хуэй видел сверкающие клинки, всполохи алого, на мгновение вспыхнувшие в свете факелов, тела, падающие перед безжалостным приливом.
Когда последний Сорокопут был убит, воины встали широким полумесяцем перед входом в ветхий дворец. Басти свирепо посмотрел на своих ненавистных врагов, но спасения для него не было.
Тан шагнул вперед, как лев, крадущийся к своей добыче.
- Басти Жестокий! - прогремел он. - Теперь ты мой пленник, властью фараона Мамоса, и ты предстанешь перед быстрым правосудием за свои преступления против народа Египта. День Сорокопутов прошел. Эпоха мира и верховенства закона вернулась.
При этих словах вожак Шрайков откинул голову назад и рассмеялся.
- Эти слова скоро вернутся и будут преследовать тебя, - сказал он, его голос сочился ядом. - Ты понятия не имеешь, что ждет тебя впереди.
***
Первые лучи солнца пробились сквозь глубокие тени крепости. Воины, как один, подняли свои кубки навстречу рассвету и ликовали. Ра благословил их еще одним днем. В воздухе стоял густой запах крови и навоза, но настроение было на высоте. Еще одна решающая победа Тана, великого Акх-Гора.
Хуэй взгромоздился на скалу, обозревая крепость, наблюдая, как предводитель прогуливается среди гвардейцев Синего Крокодила, поздравляя своих пропитанных кровью людей. Тан знал все их имена, подробности их жизни. Он уже позволил им разграбить запасы вина и пива Басти, потому что знал, что люди, живущие в тени смерти, должны праздновать жизнь. Хуэй мог понять, почему он требовал абсолютной преданности от всех, кто следовал за ним.
Басти стоял на коленях со связанными за спиной руками и плевался желчью на каждого, кто подходил к нему. Тела Сорокопутов были свалены в кучу рядом с навозом - подходящее для них место. Вскоре Синие Крокодилы разграбят запасы богатств, награбленных у народа, и спустят добычу по каменным ступеням, чтобы вернуть властям.
И все же, несмотря на все торжества, Хуэй не чувствовал себя причастным к этой победе. Он сделал то, о чем его просили, и был благодарен Тану за то, что тот дал ему новую жизнь. Но все это отвлекало его от единственной цели. Он страстно желал вернуться в Лахун, спасти Ипвет и остановить Исетнофрет и ее чудовищные планы.
Тан подошел к нему.
- Тебе пива не принести? Ты это заслужил. Мы не смогли бы штурмовать эту крепость, не потеряв много людей, если бы ты не указал нам путь.
- Я рад, что мы одержали победу. Но слова Басти преследуют меня.
Тан пожал плечами. - Он гадюка, а не хищник, и он скажет все, что угодно, чтобы посеять несогласие и дискомфорт. Забудь, что он сказал.
Хуэй колебался. Он знал, что имел в виду Басти, но хотел избежать этой темы, опасаясь, что она запятнает его. И все же
