class="p1">Среди них было не меньше молодежи. Нет, искусство оперы они ценили мало, однако те из них, что хоть немного следили за статусом и намеревались занять приличное место в обществе пропустить оперную труппу из Германии, приехавшую к ним на единственное представление, пропустить не могли.
Свои же бы не поняли.
Хотя, стоит отметить, что местная публика была не сплошь аристократы. Тут были и состоятельные простолюдины, и те, кто занимал высокие посты.
Да, дорого.
Однако, почувствовать себя одним из своих, среди аристократов для таких людей стоило многого.
— Итак, Кирилл Евгеньевич, какие планы у вас на сегодня? — спросила дама, держа кавалера под руку.
— Какие могут быть планы в нашем захолустье? — хмыкнул в ответ парень. — В коем-то веке посмотреть нормальных оперных певцов — чем вам не план?
— Серьезно? — взглянула на него спутница. — И это все? Вешкин, ты серьезно вылез из своей конуры просто посмотреть на оперу?
— В конуре скучно, — поджал губы парень. — Да, идиотов меньше, но скучно… Я тут недавно понял, что идиоты — крайне забавные существа! Они даже, в чем-то полезны.
Тут его взгляд зацепился за молодую красивую девушку, которая под руку шла с неизвестным ему парнем.
— Так, — произнес он, не сводя с девушки взгляда. — Это ведь Шолохова?
— Где? А, да…
— А рядом с ней…
— Я его не знаю.
Вешкин-младший подобрался и расплылся в довольной улыбке.
— А ты говорила, просто прийти на представление, — с улыбкой произнес он. — Какой-то ловелас смог окрутить Шолохову!
— Может это договорное свидание, — пожала плечами девушка.
— Марина Дмитриевна, подобные вещи не случайны. Никто не будет идти в оперу с незнакомцем, — с прищуром произнес парень и спросил: — Ты его знаешь?
— Впервые вижу, — пожала плечами спутница.
Фирс же в это время, всеми силами изображая спокойствие и уверенность улыбался всем, с кем здоровалась Кэтрин, приветствовал, жал руки. И только он сам чувствовал легкую тошноту, искренний страх и трясущиеся коленки.
Ощущение, что он находится не в своей тарелке, достигло своего апогея.
Это продолжалось минут двадцать, после чего зрители начали втекать в зал и рассаживаться по местам.
— Ты хорошо держался, — погладила его по руке Кэтрин.
— Когда я соглашался… — стараясь не шевелить губами, произнес Фирс. — Я не думал, что это будет… ТАК.
— Все, хорошо. У тебя получилось, — попыталась его успокоить девушка.
Однако тут свет притих и на сцену вышел человек в костюме полена, после чего запел.
Из-за того, что Фирс находился в первом ряду, голос оперного певца в прямом смысле оглушил его. Заставил глаз дергаться, и просидеть до небольшой паузы в искреннем шоке.
— Кэтрин, — произнес Фирс, теребя в пальце ухом. — Что это было? Почему они орали и ничего не было понятно?
— Они пели, а не орали, — тихо рассмеялась Кэтрин. — И это был немецкий язык.
— Очень на русский похож, — буркнул Фирс. — У нас примерно так же орут.
Кэтрин прикусила губу, чтобы не рассмеяться в голос, а Фирс тем временем спросил:
— И долго нам еще этот ор слушать?
— Часа два… наверное.
Парень сглотнул и тяжело вздохнул, приготовившись к новой порции оглушительных криков.
Он терпел, пытался погрузиться в свои мысли, посчитать необходимые затраты или прибыль от продажи кофе, но увы. Стоило оперному певцу взять высокую ноту, как у него начинал дергаться глаз, а прожектор, что его освещал подрагивать в такт стуку ногой одаренного.
Мучения продолжились полтора часа, после чего Фирс, придерживая под руку девушку, вышел из зала.
Лицо бледное, правый глаз покраснел, движения нервные, дерганые, но нет худа без добра. Теперь на взгляды и легкие смешки ему было откровенно плевать.
— Фирс, с тобой все в порядке? — обратилась к нему его спутница.
— Это изощренный способ пытки, — проворчал парень. — Сколько стоит билет на такое представление?
— Ну, наши — четыре тысячи, — призналась девушка.
— Четыре тысячи за… за… — начал заводиться парень.
— Спокойно! Искусство требует жертв! — отрезала девушка. — В качестве извинений, я угощу тебя в ресторане. У меня там столик заказан. Пойдем. Я так и думала, что тебе не понравится.
— Кэтрин, как может понравиться, когда тебе орут прямо в лицо, да так, что уши закладывает⁈ — возмутился он. — Это не мы, это они должны платить за право над нами поиздеваться!
Шолохова закатила глаза и подтолкнула его локтем, в сторону ресторана, что находился при оперном театре.
— Пошли.
Фирс придерживая Кэтрин под руку, прошел с ней в ресторан. У столика отодвинул ей стул, помог усесться.
В это же время, сын главы рода Кирилл Евгеньевич, восседал за соседним столиком и не сразу обратил внимание на парочку, что уселась рядом.
— Скучно, Мария Дмитриевна. Крайне скучно, — вздохнул Вешкин. — Даже Вороновы с Мунхарисовыми помирились. Никаких тебе ссор или скандалов. Блеклый и серый вечер.
— Ну, почему же, — не согласилась девушка. — Меня позабавили лица.
— Кого? Немцев?
— Нет, тех, кто сидел в первом ряду и выходил в антрактах с дергающимися веками. Крайне забавные кислые мины.
— Любите вы, Марина Дмитриевна, наблюдать боль и отчаяние в быту, — заметил Вешкин. — Уж не демон ли в вас поселился?
— О-о-о, — протянула девушка. — Желаете вновь устроить экзорцизм?
Кирилл Евгеньевич взглянул на нее и затарабанил длинными худыми пальцами по столу. Девушка же, подалась вперед, прогнулась и, с плохо скрываемым соблазном, слегка прикрыв веки прошептала:
— Все будет четко… Как всегда. Притухший, желтый свет, распятье над кроватью…
— И кожаный корсет, что сдавит ваше сердце и желанье, — в рифму произнес Кирилл. — И те же плетки, тот же стон. Все те же свечи, обжигающие пятки…
— Господи, Кирилл, свершилось! Ты наконец решил написать что-то для меня!
— Я не пишу про войну, — с улыбкой произнес парень, откинувшись на спинку стула. — А все наши уединенные встречи больше напоминают пытку пленников во время боевых действий.
— А я только понадеялась, — вздохнула девушка. — Все думала, когда же…
В это время Вешкин обратил внимание на парочку рядом. Былой интерес улетучился, в виду того, что ни одного скандала так и не произошло. Даже морду никто не скуксил при
