— Я проверил, и в Интернете написано, что аспирин может разжижать кровь и усиливать кровотечение, что в данном случае выглядит контрпродуктивно, поэтому я избегаю его и купил вместо него ибупрофен. Прими две таблетки.
Я вслепую тянусь за бутылкой, все еще пытаясь осмыслить такой поворот событий.
— Я также купил тебе грелку. Фармацевт, с которым я разговаривал, сказал, что это лучшая марка, но они только одноразовые, поэтому я купил тебе парочку.
Они тоже мне пригодятся.
— В статье, которую я прочитал, говорилось, что закуски необходимы, иначе можно превратиться в маленького злобного гремлина, поэтому, естественно, я взял большой ассортимент, включая около пятнадцати различных видов шоколада. Там также есть куча всякого девчачьего дерьма, например, маски для лица и лаки для ногтей. Google также рекомендует в такой ситуации посмотреть «Гордость и предубеждение». Очевидно, что слезы ожидаемы, и этот фильм должен помочь тебе выплеснуть их. Я проверил, он доступен на Apple TV, так что я могу включить его, если хочешь. В противном случае подвинься, чтобы я мог сесть рядом с тобой.
Он делает паузу, чтобы дать мне ответить, но у меня по крайней мере десятисекундная задержка. Я все еще пытаюсь осознать его возвращение, не говоря уже о его словах. Забота в них полностью противоречит тому, как он их произносит, своим обычным отстраненным безэмоциональным тоном.
— Ты собираешься провести здесь ночь, — говорю я. Он кивает. — Даже если я не смогу заняться с тобой сексом? — спрашиваю я, не забыв повторить, что я недоступна по техническим причинам. На тот случай, если он как-то пропустил эту информацию, когда я сказала это в первый раз.
Он в отчаянии закатывает глаза.
— Я не полностью лишен человеческих эмоций.
— Для меня это новость, — бормочу я себе под нос.
— Я это слышал. У меня есть эмпатия, не большая, но есть, и я могу соблюдать целибат в течение 24 часов без конца света.
— Опять. Я в шоке. — Я дразню его. Юмор — лучший костыль, чем случайное раскрытие того, как много это для меня значит.
Но я также обдумываю его слова. То, что я не могу с ним спать, не означает, что он не может пойти и найти кого-то, кто может. У меня сводит живот, и я не думаю, что это связано с судорогами при месячных. Он сказал, что у него целибат, значит, он ни с кем больше не спит?
У меня в голове мелькает образ руки Лиры на его груди, и это приводит меня в состояние, граничащее с яростью.
— Я вижу, как там крутится твой гиперактивный мозг. Я просто присматриваю себе «постоянную партию», как вы, американцы, говорите. Это не предложение руки и сердца.
Эти слова оказывают на меня необходимое отрезвляющее действие.
— Нам не нужно трахаться, но ты проведешь со мной ночь. Это часть нашей сделки. — Он добавляет, словно боясь, что я его выгоню.
— Хорошо. Запускай фильм и готовься к тому, что я буду плакать уже в четвертый раз за сегодня.
— Четвертый? Ты плакала с тех пор, как я ушел?
— О, нет. — Я притворно кашляю, откидываю одеяло и встаю, чтобы отвлечь его. — Я неправильно посчитала, это уже третий.
Его глаза опускаются к моей груди. Я уже собиралась отчитать его за то, что он смотрит на мою грудь, как вдруг поняла, что он смотрит на то, что на мне надето.
— Это мой свитер?
— Да. — Говорю я, дергая за подол. — Он удобный.
Его рука обвивается вокруг моей талии, и он притягивает меня к себе.
— Похоже, ты тоже не можешь провести ночь вдали от меня, — говорит он самодовольно. Его рот поглощает мой ответ, и он жадно целует меня.
Я прижимаюсь к нему, и в течение нескольких минут мы только и делаем, что целуемся, как возбужденные подростки. Он отстраняется и смотрит на меня сквозь тяжелые веки.
Его голос горловой и полный похоти, когда он говорит.
— Мне нравится видеть на тебе свое имя.
26
— Тебе удобно?
— Да, смотри фильм.
— Хорошо, но я могу подвинуться, если я слишком тяжелая. — Предлагает Беллами, в ее голосе явно чувствуются нервы.
Когда мы перешли в гостиную, я откинулся на горизонтальную часть дивана и обхватил Беллами так, чтобы она лежала на мне.
Ее голова покоится на моей груди, чуть ниже подбородка, и я обхватил ее рукой. Она пытается перевернуться, но моя рука удерживает ее на месте.
— Не двигайся, мать твою. — Угрожаю я.
Я хочу, чтобы она лежала на мне, хочу чувствовать ее вес на своем теле. Мне это необходимо после прошедшего дня. Я сказал Беллами, что иду на мероприятие, но на самом деле Рис, Феникс и я встретились с Мюллером, чтобы обсудить последние новости.
Он до сих пор ничего не нашел.
Я потратил полдня, пытаясь ответить на подробные вопросы о моей матери. Когда я не смог ответить на подавляющее большинство из них, настроение у меня испортилось.
Где она родилась? Где-то в Ливане.
Где она училась в колледже? Я не был уверен, училась ли она вообще.
Как зовут ее родителей? Без понятия.
Я не знал ни черта. Злость росла и гноилась под моей кожей, каждый вопрос без ответа усугублял рану и делал ее еще хуже. Внешне я сохранял самообладание, но внутри бушевало пламя. Я снова спрашивал себя, зачем я трачу столько сил на поиски женщины, которая просто ушла и не оглянулась.
Эти мысли по спирали никак не улучшали моего настроения. А когда я вернулся домой в пустую постель и не обнаружил никаких следов Беллами, оно стало просто ужасным.
Трудно описать те эмоции, которые пронзили меня до глубины души, когда я пришел домой, ожидая найти ее в своей постели, а встретил пустую комнату.
Ярость — это еще не все. Я ломал голову, вспоминая
