жилище в бывшей световой башне. Наша спальня находилась на самом верху, откуда смотритель маяка наблюдал за океаном и проходящими кораблями.
Из окон на 360 градусов открывался прекрасный вид на океан и сельскую местность. К этому времени снаружи уже совсем стемнело, за исключением полной луны и звезд. Мэддокс понес нашу небольшую сумку по крутой лестнице, и я сняла каблуки, прежде чем последовать за ним.
— Я никогда не путешествовал налегке. Раньше в сумку такого размера помещалась только моя косметика.
Мэддокс бросил на меня недоверчивый взгляд. Он коснулся моей талии, пока я зачарованно смотрела вокруг. Но вскоре он привлек мое внимание обжигающим поцелуем. Его губы исследовали каждый сантиметр моего тела, задерживаясь на груди и между ног, вызывая стон за стоном с моих губ.
— Давай займемся любовью на воздухе, — сказал он.
Мэддокс вывел меня на узкий балкон, который окружал спальню. Дул свежий ветерок, от которого у меня по всему телу бежали мурашки. Я прижалась к Мэддоксу.
— Зайдём во внутрь? — прошептал он, проводя теплыми губами по моей точке пульса.
— Нет, — прошептала я, затем вздохнула, когда он добрался до особенно чувствительной точки над моей ключицей. — Ты согреешь меня.
— Я сделаю больше, чем это, — прорычал он мне на ухо.
Я повернулась.
Наши губы встретились для нежного поцелуя, который быстро превратился в горячий. На этот раз я взяла инициативу в свои руки и встала на колени перед Мэддоксом.
— Я все еще помню, как ты говорила, что Витиелло не приклоняют колено.
Я жеманно улыбнулась.
— Я делаю исключение для минета своему мужу.
Я высунула язык, игриво щелкнув его пирсинг. Мэддокс выглядел готовым взорваться, наблюдая, как я доставляю ему удовольствие.
— Блядь, — проурчал он.
Вскоре он снова притянул меня к себе и заставил повернуться, занимаясь со мной любовью, пока он обнимал меня сзади, с видом на океан.
Эпилог
Мэддокс
Два сердца бились в моей груди. Одно из них всегда будет тосковать по моему мотоциклу и байкерскому образу жизни, но другое нашло место среди людей, которых я когда-то считал врагами. Не все приняли меня в свои ряды, некоторые всегда будут видеть во мне проблему. Но мне было все равно. У меня была группа людей, которым я доверял, семья, которая действительно была семьей, и, что было самым важным, у меня была замечательная жена.
Марселла была девушкой, ради которой я отказался от всего, что считал важным, только для того, чтобы получить взамен гораздо больше.
И сегодня, сегодня я сделаю то, что никогда не считал возможным. Я поклянусь в верности человеку, которого несколько раз пытался убить и который так же часто пытался убить меня. Я становился официальной частью Фамильи, вместо того чтобы скрываться в тени.
Марселла улыбнулась мне, стоя высоко и гордо, как королева, которой она и являлась. Я сделал это ради нее, но еще больше я сделал это ради нашего сына, растущего в ее животе. Мой взгляд остановился на ее животике.
Осталось всего два месяца до того, как мы станем родителями, до того, как я стану отцом и добьюсь большего, чем мой старик и Эрл. Два месяца. Я не был напуган до смерти, как я думал, что стану отцом, о тяжести ответственности. Я с нетерпением ждал встречи с нашим сыном, хотел доказать, что отцовские фигуры моего детства не определяли, каким отцом буду я.
То, что Марселла будет фантастической матерью, не подлежало сомнению, не только потому, что она была похожа на Арию во многих отношениях, но и потому, что она проявила свою заботу о Сантане и всех последующих собаках.
— Готов ли ты принять присягу, Мэддокс Витиелло.
Как всегда, мое тело напряглось, когда я услышал свою фамилию. Я не был уверен, что оно скоро дойдет до меня. Я долгое время настаивал на сохранении своей фамилии, но как только Марселла забеременела, я понял, что хочу изменить это. Ради нашего сына, который должен был быть Витиелло, чтобы его приняли в будущем. Если он когда-нибудь захочет стать Капо Фамильи, он не может быть Уайтом. И если быть честным, я не хотел продолжать род Уайтов. Ни мой отец, ни Эрл не были людьми, чью фамилию я хотел бы, чтобы продолжали и помнили. У нас с Лукой имелись разногласия, и мы до сих пор иногда спорим, но я восхищался его чувством семьи и преданностью людям, о которых он заботился.
Я стремился стать таким же в нашей семье.
Я шагнул к человеку, который скоро станет моим Капо.
— Да.
Мой голос был твердым, без намека на сомнение, и я понял, что он отражает мои истинные чувства.
— Рожденный в крови, поклявшийся на крови. Я вхожу живым, а выхожу мертвым.
Я порезал ладонь, демонстрируя рану собравшейся толпе. Мастер обмакнул иглу в кровь, прежде чем прикоснуться ею к моей груди. Клятву нельзя было поместить над сердцем, как это было принято, потому что там у меня были другие тату. Когда игла пронзила мою кожу, глаза снова нашли Марселлу, которая касалась живота. Она улыбалась с достоинством, как это делала на людях. Я научился видеть за этой официальной маской эмоции, скрывающиеся под ней.
Глаза Марселлы наполнились любовью.
Когда татуировка была сделана, я надел рубашку и направился к ней. Она коснулась кожи над моим сердцем и коротко поцеловала меня, ее глаза стали мягче.
У нас не было времени поговорить, так как другие члены мафии уже столпились вокруг, чтобы поздравить меня и принять в Фамилью. Я видел, что этот маленький жест многое изменил в глазах многих из них.
Преодоление вражды из прошлого произошло не в одно мгновение, даже не за несколько месяцев или лет. Я с Марселлой почти десять лет и теперь, казалось, наконец-то полностью вошел в семью.
Позже мы с Марселлой сидели на удобном диване перед камином в таунхаусе рядом с особняком ее родителей, оба в трениках и толстовках, прижавшись друг к другу.
Марселла убрала голову с моего плеча.
— Я никогда не говорила тебе, как много для меня значит то, что ты жертвовал столь многим ради меня на протяжении многих лет.
Я поднял брови, и она пояснила.
— Твоя семья байкеров и образ жизни, твоя фамилия, а теперь ты даже стал частью Фамильи.
Я провел носом по ее горлу, втягивая ее запах.
— Это не жертва, если тебе дарят что-то взамен, особенно если этот дар стоит намного больше, чем то, что у тебя имелось вначале. — я отступил
