На самом деле, это я себя ещё сдерживал. Будь я сейчас хоть наполовину таким, каким был Всеволод, висеть бы этому барду на виселице. Я не привык быть пешкой в чьих-то играх.
К сожалению, Виол тоже особо сильно северного варвара не боялся. Смердящий свет, да тут все от рук отбились.
— И всё же, громада, — бард покачал пальцем, — Мы как-то не договаривались, что тебя придётся прямо вытаскивать с того света.
— Как умею…
— Феокрит чуть заикой не стал, — Виол захихикал, снова принимая подобострастный вид слуги.
— Ты о чём?
Бард удивлённо спросил:
— А ты не помнишь?
Мой разъярённый взгляд заставил его поморщиться, и он только вздохнул:
— Ох, сияновы прелести, но почему вы мне даруете общение только с этим остолопом?
От возмущения я чуть снова не схватил его за воротник, как бард, мягко отстранив мою руку, продолжил:
— Феокрит признался, что за всю жизнь ни разу не видел, как едва ли не перекрученный магией в горящий фарш человек спокойно так поворачивает сломанную надвое голову и хрипит: «Не каждый поцелуй несёт сладость».
Эта информация меня тоже поразила, и даже забыл, что собирался устроить барду взбучку. Я попытался представить себе картину, но не смог.
— Я всё же думал, ты улучишь удобный момент в разговоре, вставишь эту южную мудрость…
— Так получилось, — хмыкнул я.
— Да уж, громада, добавил ты седых волос магистру пятого ранга. Это мало кому удавалось.
— Где Лука? Бам-бам?
Выйдя из-за угла, Виол поманил меня в небольшую аллейку, указав на приземистое здание в её конце:
— Идём в конюшню, сейчас всё объясню.
Глава 33
В конюшне, одной своей стеной вросшей в отвесную скалу, было довольно просторно. Зафырчали лошади, принюхиваясь к вошедшим гостям. В нос мне ударил запах свежей соломы и… кхм… ещё кое-чего свежего.
Бард остановился перед внушительной кучей навоза, сваленной прямо в проходе между стойлами, откуда выглядывали любопытные лошади. Загонов было довольно много, и они коридором уходили к дальней глухой стене.
— Ох, видит Маюн… да лучше б я не видел! Где этот Прохор? — Виол возмущённо закрутил головой, но тут дверца в одном из стойл открылась, и оттуда бодро вышел старичок.
Одетый в простую крестьянскую одежду, с лихой кепкой на седой голове, с клочковатой бородой, он тащил на вилах нехилый такой куль навоза, смешанного со старой соломой, и без особого уважения скинул его прямо под ноги барду. Ну точнее, на кучу, но пара катышков откатилась на ботинок Виола.
— Тута я, ваше благородие! Ах, извиняйте, у вас же энта… как его… констатация, так понимаю?
— Конспирация, ослиный ты крик, — буркнул Виол.
— Слуги, я так понимаю, всё про тебя знают? — вмешался я.
— Не все… а может, и все, — демонстративно сморщив нос, проворчал бард, — Они знают то, что им положено.
— Чевой положить-то? А-а-а, ну да, ничевоть мы и не знаем, — закивал старичок Прохор, опираясь на вилы, — Господин сказал «не знать», а мы чего? Дык мы и не знать!
Он вылупил на меня глаза, явно вознамерившись и дать описание такому большому гостю, но я, прищурившись, смерил его взглядом и кивнул. Старичок, видимо, мысленно оценил способность бросса к юмору и решил отделаться дежурным приветствием.
— И вам под солнцем не хворать, ваше великоброссье!
Бард, закатив глаза, лишь покачал головой и махнул мне двигаться за ним дальше.
— Не обращай внимания, громада, он же из срединных земель.
Я лишь пожал плечами, не особо понимая, что он имел в виду. Из срединных — это значило, где-то возле Раздорожья.
Старик же, почесав седую бороду, помахал вслед черенком вил:
— А энта ваша ёжолошадь срёт как… как… лошадь! — тут Прохор осёкся и задумчиво поскрёб затылок, сдвинув кепку и глядя на кучу навоза. Он явно пытался осмыслить, в чём же именно заключается его недовольство.
— Ёжо… — повторил я, — Бам-бам тут?
— И тут, и как бы не тут. Прохор, ну давай уже, бросай заниматься своим этим… Открывай.
— А, энта мы мигом, ваше благоро… ой… ваше совсем неблагородие.
Старичок с важным видом проковылял по проходу под взглядами лошадей до самой задней стены. Насколько я помнил, именно с той стороны была скала. Внутри же эта стена была обшита досками, и на первый взгляд казалась глухой.
Но Прохор, нырнув в правое крайнее стойло, что-то там с кряхтением сдвинул. Потом закряхтел ещё, но это «что-то», судя по ругани, уже не двигалось.
— Эх, энту вашу магию… — конюх протопал мимо нас с важным видом.
— Прохор? — Виол, сдвинув одну бровь, смотрел, как тот голой рукой схватил из кучи ломоть свежайшего навоза и потопал обратно, — Ну нет, Прохор, слёзы тебе в печень, это ж говно!
Тот снова нырнул в стойло, деловито бурча на всю конюшню:
— Дык я ж потом смажу, как надоть, а ща и так сойдёт. А я вам говорил, ваше благо… неблаго… тьфу ты… А то всё ма-а-агия, ма-а-агия! Ну какая магия без смазки⁈ — он вышел, улыбаясь, и с победным видом стал отряхивать измазанные ладони, — У меня ж сестра… ну, помните, третьеюрдная, по жене-то… Она ж послушница почти главная… кхм… младшая при Мавшиной купели…
— Прохор, — чуть покосившись на меня, проворчал Виол.
— Дык я ж и говорю, я поэтому-ть в этих ваших чарках разбираюсь аки энтот… ну… алкомаг, во! Ни одна чарка без смазки не того…
— Прохор!
Старик поморщился и, вздохнув, снова исчез в стойле. В этот раз было слышно только его кряхтение, без скрипа механизма. Сначала… Но испуганно заржали несколько лошадей, потом
