что Ив и Иван воспользуются связями и мое благополучное возвращение с хорошими новостями будет обеспечено правительством Мадагаскара. Короче, я струсила – чего уж там! По вечерам сидела тут, на скале, смотрела вниз и говорила себе: еще один день прошел, а Ива все нет… И меньше всего я ожидала, что меня найдете вы! – закончила она.
– Что ж, – похлопав ее по плечу, сказала я, – как вы сами говорили, все хорошо, что хорошо кончается. Где эти знахари, нашедшие лекарство от «красной лихорадки»?
Терять времени я не могла: от этого зависела жизнь людей, включая тех, кто мне по-настоящему дорог. Амели, пользуясь отчасти жестами, отчасти словами, которые ей удалось выучить, уговорила местных рассказать мне, как они готовили лекарство для покойного «белого тумпуку». Понять принцип действия полученного препарата я бы не сумела, не зная местного языка, однако надеялась разобраться во всем, когда попаду в привычную лабораторную среду. При мне, надев толстые многослойные перчатки из козьей кожи, целители собрали несколько поркупинских томатов, включая листья, стебли и даже шипы. Процесс их обработки занимал не более часа, однако при этом следовало соблюдать крайнюю степень осторожности, так как любой из токсинов, входящих в состав растений, мог легко убить. Я старалась запомнить все, что видела, чтобы потом применить полученные знания на практике. Амели заверила меня, что с сырьем проблем не будет: поркупинский томат произрастает на Мадагаскаре повсюду, но только здесь, на Марумукутру, его выращивали специально, для использования в качестве лекарства. Несмотря на то что солнце клонилось к закату, на уговоры старосты и его жены остаться на ночь, мы с Амели отказались: я торопилась к Андрэ и Тахиру, надеясь, что еще смогу успеть.
Гида мы нашли в лучшем состоянии, чем я могла ожидать: видимо, его иммунитет, до сих пор не дававший ему заразиться, оказался достаточно силен, чтобы противостоять болезни, да и оставленные мной антибиотики сделали свое дело, замедлив развитие болезни. Однако это не означало, что лекарство Андрэ не требуется, поэтому я напоила его целебным отваром, полученным от знахарей с вершины Марумукутру. Мы ночевали там же, на камнях, и в течение ночи я, через равные промежутки времени, давала мужчине отвар. Утром Андрэ, несмотря на температуру, отказался остаться в ближайшей деревне, и нам пришлось взять его с собой. С одной стороны, он являлся обузой для двух женщин, с трудом удерживающихся на узких горных тропках, с другой, – я получила возможность наблюдать за пациентом, постепенно приходящим в норму. Нам приходилось делать частые привалы, но Андрэ выздоравливал буквально на глазах. Оставалось лишь удивляться, как быстро отступает болезнь, которая за несколько дней уносит десятки и даже сотни жизней!
К тому времени, как мы добрались до подножия потухшего вулкана, гид уже мог передвигаться без посторонней помощи. К нашему с Амели изумлению, оставленная нами машина оказалась на месте. Ее не пытались угнать и даже не «раздели», и только Андрэ не удивился этому факту: похоже, Тахир прав, и малагасийцы действительно не склонны к воровству! Усевшись за руль, я помолилась про себя, чтобы бензина хватило до первой заправки, так как их на Мадагаскаре немного и мы вполне могли застрять на полпути к цели.
* * *
– Ну кто бы мог подумать, что зловредный сорняк, бич фермеров, окажется спасением от эпидемии «красной лихорадки»!
Эту фразу произнес Жорж, едва войдя в палату Тахира. Кашмирец сидел на своей койке, свесив босые ноги, и пил кофе, который я, невзирая на запрет лечащего врача, тайком принесла из автомата. Вкус отвратительного напитка не изменился с тех пор, как я впервые его попробовала, но Тахир смаковал его с явным удовольствием. Что ни говори, а он находился на волосок от смерти, поэтому даже больничный кофе сейчас казался райской амброзией!
– Да уж, – улыбнулась я Жоржу, – такая вот игра природы! Помню, когда я училась в медицинском институте, один профессор любил говаривать: средство против любого заболевания находится у вас под носом, надо лишь распознать его и использовать по назначению в необходимой дозировке. Он был уверен, что лекарство от самых тяжелых инфекций и вирусов, включая эболу, оспу и чуму, есть в тех самых местностях, где распространяется эпидемия. Этого профессора не слишком любило начальство – из-за того, что он пропагандировал гомеопатию в сочетании с медикаментозным лечением, напоминая всем о том, что столетия и даже тысячелетия назад люди находили возможность излечиваться от смертельных заболеваний, не имея в распоряжении ни высоких технологий, ни достижений химико-фармацевтической промышленности!
– Может, расскажешь подробнее о механизме действия этого нового антибиотика? – попросил Тахир.
– Аборигены действительно создали настоящий антибиотик, а мы в лаборатории лишь очистили его, усилив действие. Дело в том, что вредный, страшно живучий и ядовитый поркупинский томат насыщен токсинами от стебля до шипов и цветков. Всем известно, что многие растения содержат биологически активные вещества, а потому способны являться источником лекарственного сырья. Самые широко используемые из них – это растения, содержащие сложные азотсодержащие вещества, или алкалоиды.
– Таких растений – море, – задумчиво заметил Тахир. – Мак, белладонна, чистотел, белена… да даже чай и кофе!
– Верно, – усмехнулась я, – только чай и кофе, к несчастью, не лечат от «красной лихорадки», а то ты бы точно никогда не заболел, ведь количество потребляемого тобой кофеина зашкаливает! Мне продолжать?
– Разумеется, прости.
– Так вот, алкалоиды используются в чистом виде, но также на их основе синтезируют лекарственные препараты. Примеры таких препаратов нам отлично знакомы – возьмем кортизон или гидрокортизон из стероидных алкалоидов травы паслена дольчатого. В разных растениях содержание алкалоидов разнится: от двух-трех процентов до шестнадцати и выше, как, скажем, в хинном дереве. Они горьки на вкус, ядовиты и потому относятся к группе сильнодействующих лекарственных веществ.
– Помнится, первый алкалоид бы получен из опийного мака? – вмешался Жорж, видимо желая убедить нас в том, что не зря занимает место в министерстве. – Его назвали «морфин» в честь греческого бога сна Морфея, поняв, что вещество обладает снотворным действием.
– Верно. А скополамин, алкалоид группы атропина, вызывает седативный и снотворный эффект, поэтому используется в психиатрии и неврологии. Хинин применяется как противомалярийное средство, а стрихнин является сильнейшим ядом, однако в небольших дозах используется в качестве тонизирующего средства. Сальсолин – алкалоид, выделенный из растения солянка Рихтера, является спазмолитиком, а берберин имеет успокаивающее и кровоостанавливающее действие… Этот ряд можно продолжать бесконечно. Используя фармакологические препараты, даже мы, медики, редко задумываемся о том, что большинство веществ, входящих в их состав, являются природными! Есть алкалоиды анальгетического действия, противокашлевые, сосудосуживающие, бронхорасширяющие, желчегонные и так далее.
