Самой становится страшно, когда чувствую во рту металлический привкус крови.
А когда, чуть отпрянув, вижу его кровавый оскал, хочется провалиться сквозь землю. Раза три. И желательно, в какой-нибудь другой стране.
– Женщина должна быть тихой и покорной, Никккка, – рычит, обхватывая меня ладонью за шею.
Прижимая бешенно бьющуюся на ней жилку.
– А ты дикая. Самая настоящая дикая кошка. Откуда только такая взялась?
– Правильно, Арман. Я совсем тебе не подхожу, – соглашаюсь, отвернув голову.
Вот оно и прозвучало. И почему меня это совсем не радует? А даже что-то щиплет в глазах?
И вообще. Я тихая. Спокойная и рассудательная.
А если кто-то и подорвал во мне мину, прежде спящую так мирно, что я о ней даже и не подозревала, то это он сам!
– Нам лучше расстаться. Ты ведь привык к другим.
– Знаешь, мне даже не хочется тебя приручать.
Мои глаза шокированно округляются, когда Арман просто валится на бок рядом. Давая мне наконец передышку от этих диких искр, что способны подпалить спальню не хуже кухни.
Правда, полной грудью вздохнуть удается недолго.
Его огромные ноги тут же оплетаю меня, прижимая к себе.
– Я для тебя что? Забавная зверушка?
Черт, ну вот снова не могу я вовремя прикусить язык! Сейчас сама же окончательно все и испорчу!
– Забавная, – хмыкает мне прямо в ухо, потираясь легкой щетиной, а меня от одного прикосновения потряхивает.
– Забавная. Моя. Дикая. Никкккка.
И почему от этого « моя» я начинаю млеть?
– Можешь царапаться, – обхватывает мою грудь рукой, зажимая сосок, и мне уже совсем не хочется ничего доказывать.
Это я дикая кошка? Да я скорее подтаявшая мороженка! Которая готова стечь ему под ноги со всей своей женской сладостью!
– Но на лопатки ты меня можешь положить только одним способом.
Резко дергает на себя, переворачиваясь на спину.
Упирается мне между ног ждадно дергающимся членом.
Зарывается всей пятерней в волосы, начиная буквально пожирать губами мои соски.
– Только таким, Никкккка. Я даже дам тебе над собой власть, если хочешь. Возможность делать все, что тебе угодно. И между прочим, это первый раз, когда я позволяю такое женщине. Наслаждайся моментом. Я весь твой.
– Я не об этом, – черт, ну как ему удается.
Приходится прикусить губу, чтобы вернуть себе остатки мыслей. Потому что голова уже кружится окончательно. А слова как-то вылетают из нее. Напрочь.
– А о чем?
Его руки опускаются ниже.
Прощупывают каждый позвонок, заставляя меня откинуть голову и тихо застонать от наслаждения.
Ощущение, будто меня разбирают на запчасти. Но так нежно, так сладостно, что сил нет терпеть, и я уже не сдерживаюсь. Стону в голос. Сама не замечаю, как мои губы оказываются на его груди. Спускаются вниз под рваное дыхание Армана.
– Ведьма, – цедит он, выдыхая слова со свистом сквозь сжатые зубы.
– Ты самая настоящая ведьма, Никкккка.
40 Глава 40
– Но моя! Моя ведьма!
Его руки скользят ниже, выбивая из меня остатки дыхания.
Обхватывают ягодицы, раздвигая их в стороны так, что я с шумом выдыхаю кажется, весь воздух
– Хочу тебя, – хрипло рычит Арман, скользя пальцами нежно, но уверенно прямо по нежной коже между ягодицами.
Усиливает напор, с нажимом вдавливаясь пальцами прямо в узкое отверстие.
И мир перед глазами вертится с невероятной скоростью. Переворачивается вверх тормашками.
Каждое его прикосновение ослепляет. Заволакивает глаза туманом.
– Блядь, Ника, если ты остановишься, я тебя просто изнасилую, – хрипит Арман, а меня уже колотит.
Потому что он придавливает узкое отверстие, начиная с нажимом водить пальцем по кругу.
Никогда не думала, что от прикосновений ТАМ можно сойти с ума.
Но сама не замечаю, как тело, будто начав жить совсем отдельной жизнью, выгибается под его прикосновениями. Грубые, совсем не нежные и уж тем более, не романтичные ласки, но сводят меня с ума.
Распахиваю ноги еще шире, давая ему доступ.
Стону и дрожу от наслаждения, когда он прижимает еще сильнее.
Между ног полыхает пожар.
Клитор напрягается, превращаясь в твердую горошину. И кажется, она сейчас взорвется.
Все складочки начинает мучительно тянуть. Так, что я всхлипываю и сама не замечаю, как начинаю тереться ими о густую поросль жестких волос на паху Армана.
Эти касания дразнят еще сильнее.
Высекают безумные искры во всем теле.
Заставляют стонать еще громче и впиваться ногтями в его плечи.
Это убийственно. Невыносимо. Каждое касание дает и облегчение и еще большее напряжение. Я превращаюсь в натянутую струну. В оголенный нерв. Мучительно мечтая только о том, чтобы взорваться.
– Ты обещал. Не трогать, – зачем-то бормочу, а сама всасываю губами кожу на его до одури напряженной стальной груди.
Веду языком, с ума сходя от вкуса его кожи. Терпкого. Чуть соленого. Он напряженных мышц под моими губами.
Мне нравится. Нравится до головокружения. И его вкус и то, как приятно прикасаться к нему языком. Он забивает все мои рецепторы. Наполняет собой. Срывает все планки. Доводит мою собственную чувствительность до невозможности. На грани боли.
Между ногами уже так мокро, что даже потираясь о него слышу пошлые хлюпающие звуки.
Только с ним почему-то совсем не стыдно.
Наоборот.
Это только возбуждает, особенно когда вижу, как жадно втягивает Арман воздух и крепко сжимает челюсть. Так, что я даже слышу хруст зубов.
А мне хочется большего. На максимум.
Почувствовать, какой он на вкус и там.
