время даже маги и шаманы не ощущали его присутствия, но если начнется война и Великая Степь выдвинет на север войска, Глава Темного Ковена или Глава Светлого Совета — любой из них сможет этот барьер активировать, защищая земли империи… Защищая временно, конечно. Потому что если дело дойдет до полномасштабной войны, то вместе с войсками пойдут и шаманы, и духи, а значит, барьер, созданный классической магией, падет…
Мэа-таэль встряхнул головой, выбрасывая из нее дурные мысли. После смерти Вассары Серой Ведьмы империя Террун и Великая Степь по-настоящему не воевали ни разу. И да помогут боги и духи им не воевать и в будущем. Мелкие стычки, короткие набеги, отряды наемников, отправленные мстить или грабить — это все, конечно, бывало. Обычная жизнь на границе.
— Ну вот, через несколько часов будем в ближайшем имперском городе, — сказал Мэа-таэль сестре. — Теперь-то ты мне расскажешь, зачем так стремилась в империю, что даже напрашивалась ехать с Вендом?
Мелкая вредина заявила, что назовет причину только когда они покинут Великую Степь, и ведь сдержала слово, как бы Мэа-таэль ее ни подначивал.
Девочка остановила своего конька и залезла в одну из сумок.
— Вот, — сказала с гордостью, доставая крепко перетянутый ремнями меховой сверток. Расстегнула ремни, развернула. — Я его десять дней выслеживала. Сама убила, сама шкуру сняла, а за выделку отдала старой Урун дюжину тетеревов!
Это была шкура — отлично выделанная шкура огромного белого волка с ощеренной пастью.
— Впечатляет, — искренне сказал Мэа-таэль. — Но какое отношение это имеет к поездке в империю?
Наи аккуратно свернула шкуру и вновь перетянула ремнями.
— Это мое подношение Серой Госпоже, — объяснила. — Она ведь принимает убийство в виде платы за просьбу. Пусть смерть волка не так хороша, как смерть человека, но это особенный волк. Он прежде загрыз двух наших пастухов и он был вожаком стаи.
Подношение Серой Госпоже?!
Мэа-таэль глубоко вздохнул, потом заговорил, стараясь, чтобы тон его голоса звучал не слишком жестко.
— Наи, мы не поклоняемся Серой Госпоже. Мы не приносим ей даров. Мы никогда ни о чем ее не просим. Таковы законы таэль. Ты была маленькая, когда попала в чужое племя, твоя ошибка простительна, потому что ты не знала. Но теперь знаешь.
Наи почти минуту сидела молча, глядя на сверток в своих руках, потом медленно убрала его в сумку, также медленно затянула на сумке ремни, выпрямилась и, не глядя на Мэа-таэля, ударила конька ногами в бока, заставляя вновь перейти на бег. До самых стен города она не сказала ни слова.
* * *
В городе царило необычное оживление. Люди собирались группами, перешептывались, оглядываясь по сторонам, но не похоже, что из настоящего страха, скорее на всякий случай. Некоторые не замолкали даже когда мимо проезжали чужаки, и Мэа-таэль расслышал несколько фраз:
"…прямо на приеме, можете себе представить…"
"…на что она только рассчитывала, идя против мага, скажите мне…"
"…говорят, такая красавица. Как жаль…"
"…покушение-покушением, но когда коронация-то будет? Наша гильдия уже несколько недель назад все подготовила для праздника. На склады отправлять?.."
Чем больше подобных фраз до Мэа-таэля доносилось, тем более интригующими они ему казались. Интригующими и имеющими прямое отношение к одной из причин, почему он оказался в империи.
Так что, оставив Наи в гостиничной комнате и строго наказав никуда не выходить, Мэа-таэль сразу отправился на городской базар, место сбора всех известий и сплетен…
А когда вернулся, узнавший все, что хотел, и очень задумчивый, комната в гостинице оказалась пуста. И меховой сверток — Мэа-таэль кинулся проверять его наличие сразу, как увидел, что Наи нет — тоже отсутствовал.
Упрямая девчонка решила все сделать по-своему.
* * *
Храм Серой Госпожи в этом городе, конечно, был. Небольшое здание, стоящее чуть в стороне от главных улиц, с серыми стенами, отшлифованными до гладкости льда. Найти его не составило труда, как и взбежать по широким ступеням ко входу. Но перед дверью Мэа-таэль остановился.
Он никогда прежде не нарушал запрет своего племени и не обращался к Серой Госпоже. Сам вход в храм нарушением запрета не являлся, но Мэа-таэль не знал, что случится внутри.
Вот ведь мелкая противная вредина! Мэа-таэль с тоской вспомнил Альмара — тот был просто золото, а не ребенок. Ну почему Наи не походила на него? Хоть немного?
Глубоко вздохнув, Мэа-таэль открыл дверь и вошел. И взгляд его, метнувшийся по пустому сейчас помещению, сразу остановился на маленькой фигурке, стоящей в дальней части храма, у алтаря. А рядом с ней высилась фигура жреца в серых одеждах.
Мэа-таэль кинулся вперед, не думая о том, что бежать в храме — верх непочтительности к божеству. Наи, похоже, вошла сюда не так давно — она лишь разворачивала свое подношение…
Ему осталось до девочки всего пять шагов, когда жрец поднял ладонь и Мэа-таэль с разбега ткнулся в невидимую стену.
— Прекрати это, Наи! — крикнул он, но не услышал звука собственного голоса. Позвал сестру еще раз — с тем же результатом.
Наи, не оглядываясь и потому ничего не замечая, расправила шкуру волка, разложила ее на алтаре, отступила на шаг назад и подняла на жреца глаза. Должно быть историю убитого ею волка она уже успела рассказать, как и назвать свою просьбу…
Мэа-таэль с запозданием вспомнил, что не знал, в чем эта просьба заключалась. Сама идея сестры обратиться к Серой Госпоже так его потрясла, что о причине он даже не спросил.
Жрец наклонился к шкуре волка, погрузил пальцы в густой мех, провел рукой. Выпрямился.
— Твое подношение нравится Серой Госпоже, но твоя просьба слишком велика. Ты хочешь долгих кровавых смертных мук для своего врага, но в обмен ты дала лишь смерть. Нужна еще и кровь.
— Кровь? — переспросила Наи, и жрец молча указал на дальнюю часть алтаря, где в камне виднелось похожее на чашу углубление, а от него тонкими жилами расходились трещины.
Девочка на мгновение задумалась, потом вытащила из ножен длинный нож и подняла его на ладонях, показывая жрецу. Тот кивнул. Наи обошла алтарь, остановилась рядом с чашей, подняла над ней руку и разрезала себе левое запястье. Полилась кровь, но, очевидно, на взгляд Наи слишком медленно, потому что она резанула еще раз.
Мэа-таэль ударил обоими кулаками по невидимой стене. Потом сорвал с себя амулет, лишающий магов доступа к Источникам, и бросил его на пол. Амулет разбился в крошево, как и должен был, но стена осталась стоять, и голос Мэа-таэля все также не был слышен.
Чаша была глубокой, крови, чтобы наполнить ее, требовалось много. Слишком много, поскольку кроме самой чаши наполнялись и бесчисленные трещины вокруг нее.
В памяти Мэа-таэля разом всплыли все слухи о
