с ним, все дороги ведут нас друг к другу. Из-за метки.
Ну, допустим, тянет меня в окно.
Но под ним меня ждёт Орс… хм.
– Орс! – я высунулась из окна по пояс, выглядывая телохранителя на улице.
– Что? – он появился внизу, прямо под окном. Любимую розу Цербера удобрял, что ли? Я подавила нервный смешок.
– Ты можешь с ним связаться? Мне нужно поговорить с ним. Лучше на расстоянии, – уточнять, о ком я, не пришлось.
– Я… передам ему.
– Хорошо.
Я спряталась обратно.
Удрать незаметно от Орса не выйдет, да и какой смысл? Куда потом идти?
Я присела на постель. Взяла карандаш и тетрадь.
Вывела букву «к». Зарисовала дочерна.
Написала «Танита Лимари». Зачеркнула и вывела «Лиямар Тинатин», по инерции дописав букву «н» в конце, как в имени няни Тин.
Замерла с занесённым карандашом.
«Островитянка», «она очень расстроится, если узнает об этом».
«Островитянка» – это не я?
Лиямар… Лийамарь Тинати. Сестры Тинантин и Маяхар Сойикалль. Мои няня и бабушка. Обе они с Архипелага Бурь, с Вольных островов.
Я сама, с тех пор как выяснила это, считаю себя островитянкой, стремлюсь попасть на Архипелаг.
Но в данном случае говорили, видимо, не обо мне.
Тани-Тинати – очень похоже, что тоже оттуда. Возможно даже, она выросла там. Вот откуда у меня появилось это чувство нежности и симпатии к едва знакомой девочке. Это – родство душ.
А ещё я действительно видела в ней незамутнённую ненависть к драконам, тогда на физике, когда магистр Ларинье утверждал, что без драконов нам не выжить в следующей катастрофе, если она будет. В глазах Тани сияла такая же ненависть, как у няни Тин.
«Есть одно место», – сказал Орс и запнулся. А не договорил он явно: – «где одарённых в патриции не принимают».
Архипелаг Бурь. Вольные острова. Их жители – люди второго сорта для драконов. Те, кому въезд на земли материков запрещён.
В груди стало тесно от страшной догадки: если Тани островитянка, то её даже искать будет некому. Её спокойно можно использовать, подставить, а затем – уничтожить.
Зачем? Да хотя бы затем, чтобы раздуть скандал в прессе, и выставить островитян варварами.
Я тут же представила сенсационный заголовок в газете «Драконий вестник»:
«Дикие островитяне посылают детей убивать детей!»
И на первой полосе – портрет большеглазой юной красавицы, испачканной кровью, в ошейнике, символизирующем принуждение, и с букетом незабудок в руках.
«Она пыталась хладнокровно убить своих соучениц. Но им повезло, драконы пришли на помощь!»
А что могли и не успеть – невелика потеря. Это не драконят со скалы сбрасывать. Людей – много.
«Людей слишком много», – я припомнила слова, сказанные кем-то из драконов на крыше, пока они думали, что я без сознания. Поморщилась, пытаясь понять, в каком контексте это прозвучало, но затёртые и навязанные менталистом воспоминания путались, накладывались друг на друга, перемешивались, как каша в котелке.
Впрочем, тут как раз все понятно. Нас действительно слишком много, можно легко пожертвовать парочкой. А ведь можно даже получить такой хороший побочный эффект, как «яркое раскрытие».
Яркое раскрытие дара.
Моего.
Хм.
А ведь я могу его использовать! Надо только разобраться, как он работает, и что вообще из себя представляет.
Вспомнив глубину пропасти и острые скальные выступы, мимо которых пролетала, я наверняка осознала одно: выжить я не могла. Отчаянное удивление в глазах обнаружившего меня Орса – тому доказательством. И чёрный мешок. И то, что за мной прилетели так поздно.
Я не Нарника Кристи, у которой большой сильный род. Я почти такая же тень, как островитянка Танита. Даже дядя мой сведён с ума, и некому меня искать или оплакивать. Зато я невеста наследника Дальсаррха.
Идеальная жертва для газетных первых полос.
Но не об этом речь. Мне нужно вспомнить мой ярко раскрытый дар.
В полёте я не совсем понимала, не верила, что мне крышка. Мой страх будто оцепенел, а сама я пыталась спастись. Безуспешно и безнадёжно, срывая ногти и стёсывая локти и колени, пока не погрузилась в туман ущелья…
А дальше в голове понеслось что-то цветное, стремительное, наполненное страхом потерять и злым чувством полёта. Видение, похожее на кошмарную фантазию.
Или скорее на жуткое воспоминание того, что было на самом деле.
Да, реальность всегда страшнее, – сквозняком по затылку скользнула не моя мысль. Странная. Полная невыносимого опыта.
Я вздрогнула – и…
…стала драконом.
Драконом, которым владели ярость и страх. Драконом, нёсшим злую смерть злым людям.
Они не были безобидными жертвами, они били в меня из всех оружий, и я менялась, когда не удавалось уклониться – растворялась, пропуская летучие снаряды сквозь себя, тут же заращивая прорехи, будто затягивая их дымом.
Я дымка…
Я видела девушку на скале, маленькую и яркую, как мотылёк. Я ощущала её, как самое важное в жизни. А эти злые муравьи, претендующие на звание венца природы, хотели её убить.
И я, разинув пасть, её схватила...
Зачем?!
Меня швырнуло на пол комнаты так резко и больно, словно я свалилась из-под потолка. И грохот был соответствующий, мисс Зерби обеспокоенно заглянула в дверь.
– Всё хорошо? – распереживалась совсем не похожая на обычного Цербера женщина. – Может чайку? Посидим?
– Не нужно... – я с трудом разжала стиснутые до скрипа зубы и, пряча, чтоб не заметили, разбитую коленку, пробормотала: – Задремала, упала с кровати…
– Бедное дитятко, – мисс Зерби покачала головой. – Ну, если что, я рядом, – она тихо притворила дверь, что-то тревожно выговаривая.
Я её не слушала. С трудом сдерживая нервную дрожь, я пыталась понять, что только что видела, и особенно – почему дракон схватил девушку, за которую боялся большее жизни.
«Не о том мыслишь, вспоминай полёт», – прошелестела в голове разумная идея. Рефлексировать буду потом, а сейчас…
Будучи злым и напуганным драконом в видении, я словно дымка, меняла своё огромное тело, растекалась, когда били по мне, и уплотнялась, чтобы ударить самой. А падая в пропасть, настоящая я сумела из рук отрастить себе крылья. Правда воспользоваться ими толком не смогла, кувыркаясь как неоперившийся птенец, выпавший из гнезда. Но замедлилась, это точно.
Я подняла перед собой руки, поглядела на них в который раз за день. Пошевелила пальцами.
– Вы – ды-ымка-а-а… – попыталась втолковать им. Пальцы не вняли, остались равнодушно плотными
