Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Они мчались не менее пяти часов. Михаил натянул поводья и стал внимательно оглядывать сумрачные очертания сопок.
– Что там? – спросил подъехавший Лопатин, выбравшись из саней и успокаивающе хлопая по крупу тяжело дышащую лошадь. – Вообще, куда направляемся? До Оротукана осталось не более ста километров – скоро по трассе пойдут машины. Светает… и туман рассеялся.
– Свернем вон там, в распадке, – указал направление Михаил. – А куда потом – расскажу. Сейчас нет времени. Хорошо, хоть снег пошел – скроет следы на бездорожье.
Вскоре санный поезд медленно сполз с невысокой в этом месте насыпи дороги и углубился в лес, густо росший в распадках лысоватых сопок, покрытых вечнозеленой хвоей стлаников[46], согнувших свои огромные мохнато-кустистые ветви с длинными иглами под тяжелыми шапками снега. Две такие большущие ветви тянулись за последними санями, подобно хвосту гигантского ископаемого животного, заметая следы. Густо поваливший крупными хлопьями снег довершал дело – на девственно-снежном покрове не оставалось ни следа.
Путь давался с огромным трудом. Кони еле тащили сани, проламывая затвердевший снежный наст и проваливаясь иногда едва ли не по самое брюхо.
Бледная луна в предрассветном небе, перестав расплескивать серебряные блики, завалилась за сопки, когда они, мокрые от пота и таявшего на них снега, буквально ворвались в замерзшее русло мелкой таежной речушки, промерзавшей зимой до дна и бурно разливавшейся в весеннее половодье.
Наступающий день обещал быть солнечным и теплым. После обильного снегопада температура поднялась до минус сорока градусов. В сухом климате такой мороз практически не ощущался. Трасса, которая несла опасность для беглецов, находилась недалеко, но остановка все же была необходима.
Потерявший последние силы в этом переходе Лёнчик Карузо, выполнявший наравне со всеми работу – прокладывая путь, подталкивая сани, – несмотря на свой фраерский гонор, сломался.
– Все! – заорал он. – Можете меня убить, но я больше не сделаю ни шага, – и плюхнулся в сани.
Михаил молча накрыл его одеялом с головой и уперся сзади в последние сани, застрявшие в очередном сугробе.
Они двигались еще около часа, пока не выбрали место для остановки.
Очистив от снега площадку для отдыха, беглецы развели костер, вокруг которого настелили мохнатые ветки. Переодевшись в сухое и развесив мокрую одежду, друзья расположились на короткий отдых. День только начинался. Позади была бессонная ночь. Ночью же здесь переходы в жуткую стужу делать практически невозможно.
Пока варилась нехитрая похлебка из консервов, захваченных на складе, Михаил разлил по стаканам разбавленный градусов до семидесяти спирт и раскрыл друзьям свой план.
Оказывается, он не просто так гнал, не жалея, лошадей. Несколько месяцев назад к ним в барак попал чахнувший от истощения геолог – единственный, выживший в далекой таежной экспедиции. Бдительные органы, усмотрев в этом саботаж и диверсию, вкатали бедолаге десять лет, что нередко случалось и с другими работягами на Колыме. Этот доходяга, пригретый Барином, и рассказал ему об озере, открытом экспедицией километрах в ста на запад от трассы, между Ягодным и Оротуканом.
Недалеко от озера находится горячий источник, бьющий из-под земли. Благодаря ему, озеро зимой не промерзает до дна. Когда зэков в один из дней вывели для расчистки трассы от завалов снега, этот геолог и показал Муравьеву ориентиры и направление движения. Еще не зная для чего, тот сохранил в памяти эти сведения.
Вскоре несчастный доходяга-геолог, невзирая на помощь, умер, ненамного пережив членов своей экспедиции. И теперь об этом озере знал пока только один Муравьев, так как отчеты об экспедиции утонули во время очередной переправы, вместе с начальником.
Озеро это геологи романтично назвали именем Джека Лондона. Вот туда и вел друзей Михаил, чтобы там, у горячего источника, пережить длинную северную зиму. Первые проблески потепления будут к середине, а то и к концу мая. Впереди – самые суровые зимние месяцы.
– А дальше-то как намереваешься выбраться? – Лопатин с сожалением заглянул на дно своего опустевшего котелка. – Отсюда один выход – на Магадан. А там нас каждая собака знает, и оперов больше, чем рабочих, – на пароход ни под каким видом не попадем. А пехом до материка не добраться – сгинем в тайге.
– Это в Россию не добраться, – прервал его раздумья Михаил, – а на Американский континент – очень может быть.
– Пока мы будем чукотскую тундру мерить, чукчи нас там быстро перестреляют. Им за каждого убитого зэка награду выдают. А охотники они – ни чета нам с тобой. Не убережешься… Не один, так другие…
– Да знаю я, – махнул рукой Михаил. – Мой геолог рассказывал, что не только зэков отстреливают. Бывало, и члены научных экспедиций ловили жеканы в грудь. Дикий народ… Но, слава Богу, не летают. Так что мы, Женечка, не пехом. Пехом, – перекривил он Евгения, – только до Берелеха, там недавно аэродром построили. Захватим самолет – и до Анадыря. А там, если неожиданно наскочить, заправимся – и до Аляски… или до острова Святого Лаврентия рукой подать. Еще будет время разведать, подумать… Сейчас нам до весны двигаться не с руки. Аляска – тоже не райское местечко. На сотни километров – ни души. Так что, пока шум после нашего побега не утихнет, перезимуем здесь, у горячего ключа. До весны несколько месяцев продержимся, а потом рванем дальше. Благо: мясо есть. – Он кивнул на лошадей. – Как прибудем на место – забьем. Все равно кормить нечем. При таком морозе – будет свежина до самой весны. Да и запасы у нас в санях есть. Ничего… Перезимуем… Сейчас немного отдохнем – и нужно распрячь лошадей, навьючить их припасом. С санями дальше не пройдем. Сани – замаскировать. Их весной с половодьем снесет в Колыму. И в путь! Дай Бог, к ночи найдем это озеро, если геолог не врал. А не найдем – и так перезимуем. Правда, будет труднее. Все! Через полчаса выступаем! Отдохните пока.
И он начал медленно и тщательно пережевывать содержимое котелка.
Только на третьи сутки, обмороженные, измученные, с почерневшими от дикой усталости лицами, они все-таки вышли к горячему источнику возле озера.
– Да-а-а… Твой геолог не соврал! – радостно воскликнул Лопатин, разглядывая густое облако пара над небольшим ручьем, который пробил себе в глубоком снегу дорогу к самому озеру. – Теперь я верю: перезимуем, выживем!
– Еще как выживем! – уже бодро орал Лёнчик, пять минут назад трясущийся от холода, с тоскливой миной на небритой роже. – С комфортом, бля, как в турецких банях!
И над заиндевелой тайгой понеслись его оптимистично-радостные вопли:
Когда мать меня рожала,
Вся милиция дрожала…
– Пару часов на отдых, а затем – обустраиваться! – распорядился Михаил и поморщился, услышав очередные перлы Карузо. – Лёнчика придется облагораживать, – добавил он, – как-никак, через пять месяцев в свет выводить. – Он ни капли не сомневался в выполнимости этого отчаянного плана, вселяя этим уверенность в других. – Хорошо мы будем выглядеть на Бродвее рядом с этой блатотой?! – Он, раздеваясь, кивнул в сторону облака с паром.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
