правдой. Похоже на предательство, но сейчас мои мысли занимает задача поважнее. Я прорабатывала легенду несколько недель. – Недавно мистер Рочестер узнал, что проклятие собирается отнять его жизнь. И насколько он может судить, ему осталось жить едва ли больше недели, если не меньше.
С губ Имоджен срывается резкий вскрик, и она прикладывает руки к сердцу.
– Мистер Рочестер умрет? А как же я?! Что насчет… Как же его ухаживания, в которые он меня втянул? Он что, так и не собирался мне рассказать?
Я успокаивающе кладу руку ей на плечо.
– Он недавно узнал, что его ждет, а когда узнал, его чувства к тебе уже стали сильны. Он и сам не представляет, как тебе сказать.
Слезы застилают ее глаза, и она высвобождает свои плечи из моей хватки. Однако отвечает не печалью, а яростью:
– Какая пустая трата времени! Ты хоть представляешь, сколько благосклонности я на него потратила? Сколько внимания ему уделяла, хотя могла уделять его кому-то другому? Я бы и не взглянула на него второй раз, если бы знала, что он может не дожить до свадьбы.
Меня окатывает волна тревоги. Я-то думала, история ее тронет, что Имоджен будет убита горем. Вместо этого я все только порчу. Очевидно, ее любовь к Эллиоту не так глубока, как она показывала. Стоило догадаться. И понять, что она влюблена не в него, а в деньги и престиж, которые ей достанутся вместе с мужем. По крайней мере, когда Эллиот от нее избавится, ее унижение подарит еще больше удовольствия. Пришло время забросить мою последнюю приманку и поймать ее на крючок.
– Понимаю, ты, должно быть, опустошена, – говорю я, вкладывая в голос гораздо больше жалости, чем испытываю. – Вот если бы снять его проклятие было не так трудно. Тогда, возможно, вы двое могли бы быть вместе, как того и хотите.
Выражение ее лица становится безразличным, она обдумывает мои слова. В течение секунды ее гнев утихает.
– То есть его проклятие можно снять?
– Можно, но это очень сложно.
Она щелкает пальцами.
– Что ж, выкладывай. Что нужно сделать?
Я придаю своим словам романтическую глубину:
– Человек должен сильно им дорожить и быть готовым добровольно пожертвовать тем, что он ценит больше всего.
Она выпучивает глаза.
– И это все? Кто-то должен пожертвовать тем, что он ценит?
– Ценит больше всего.
Она отворачивается, прижимает руки к груди и делает несколько шагов, прежде чем снова повернуться ко мне лицом. Спустя несколько мгновений тишины и раздумий она говорит:
– Вполне логично, что эту жертву должна принести его будущая жена.
Я изображаю удивление и приближаюсь к ней.
– Ты не можешь… Хочешь сказать, ты бы разрушила его проклятие?
Она поворачивается ко мне с решительным выражением лица:
– Да, я готова. Как только мы с мистером Рочестером поженимся, я принесу эту жертву.
Кровь отливает от моего лица. Как только они… поженятся? Но они не поженятся. Никогда. Это часть плана.
– Имоджен, не думаю, что ты понимаешь. Ты меня не слушала? У него есть всего неделя, и потом проклятие его убьет.
– Всегда мечтала о быстрой свадьбе, – заявляет она, пожимая плечами.
Свадьбы не будет, глупая! Мне хочется кричать. Вместо этого я стараюсь говорить ровно:
– Не было бы разумнее сначала снять проклятие? Тогда вы могли бы потратить столько времени на подготовку свадьбы мечты, сколько потребуется.
Она закатывает глаза и двигает челюстью.
– Послушай, Джемма. Давай не будем вести себя так, будто не знаем правды.
Меня охватывает паника.
– Какой правды?
– Мы обе понимаем, что я не молодею. Ты представляешь, сколько сезонов я отсутствовала? Это чудо, что я вообще кого-то нашла, не говоря уже о том, что это фейри королевской крови. Король фейри! Более того, мне нужны деньги. Моей семье нужны деньги. Мы живем на состояние бывшего отчима, и к концу следующего года его не станет. Если ты этого еще не знала, то теперь знаешь. Мне такая роскошь, как время, недоступна, как, по всей видимости, и мистеру Рочестеру. Мы быстро поженимся, и я сниму с него проклятие. – Она понижает голос, тень печали омрачает ее лицо. – Кроме того, учитывая, чем я должна пожертвовать, лучше выйти замуж до того, как он сможет отказаться.
От ее слов в сочетании с отчаянием в ее голосе волосы на затылке встают дыбом.
– Чем ты собираешься пожертвовать?
Ее нижняя губа дрожит, и по щеке катится слеза. Она вытирает ее яростным движением.
– Самым ценным сокровищем, – говорит она. – Красотой.
Я всегда знала, что она ценит что-то поверхностное, но красоту никогда не считала такой уж жизненно необходимой. Но когда слышу, как она об этом говорит, понимаю, что она для нее значит, у меня в жилах стынет кровь.
– Как работает жертвоприношение? – спрашивает она глухо. – Так, будто я никогда не была красивой, или я лишусь той красоты, которая у меня есть сейчас? И лишусь я ее сразу или со временем?
Ее вопросы уничтожают остатки мстительной радости, которую я ощущала, вплетая ее в этот план. Еще несколько мгновений назад я бы поклялась, что она заслужила то, что ей предстоит. Но, услышав в ее голосе страх и осознав, что она правда готова пожертвовать тем, что ценит больше всего…
Я несколько раз задавалась вопросом, как работает жертвоприношение. Представляла, что произойдет, если сама решу снять проклятие. Не потому, что рассматривала этот вариант, а скорее из нездорового любопытства. Осознавая, что мне придется отречься от свободы, я размышляла, окажусь ли запертой в клетке или всю жизнь проживу под опекой отца? Может, выйду замуж за властного мужчину. И произойдут ли изменения в ту же секунду? Я в мгновение ока окажусь прикованной цепью к незнакомцу? Или судьба будет преследовать меня, пока в итоге не поймает в ловушку?
Я содрогаюсь и говорю ей правду:
– Я не знаю.
Она шмыгает носом.
– Полагаю, это не имеет значения. Я готова это сделать. Поскольку он фейри, я потребую свадебных клятв, согласно которым он будет меня любить и хранить до конца моих дней. Ему нельзя будет меня бросать. И если он согласится дать клятву, которая не позволит ему сбежать даже после того, как я принесу жертву, я ее принесу.
От отвращения у меня сводит живот. Брачные клятвы. Вот цена спасения жизни Эллиота. Сколько бы разных планов ни разрабатывала, я ни разу и не задумалась над тем, что брак станет решающим фактором. Я должна была обманом заставить ее влюбиться в Эллиота, а не выдать за него замуж.
И снова – стоило догадаться. Нужно было это
