Волорье! – вспыхиваю я. – Мне он совершенно не нужен! Я о нем и вовсе не думаю!
– Ну да, ну да.
– Вы, мужчины, никак не можете признать, что женщины прекрасно могут прожить без вас, – мне больно, и я намеренно раню своего друга. Отвечаю ударом на удар. – А мы – самодостаточны.
Он молчит.
– От мужчин одни только неприятности, – продолжаю я зло. – Они умеют лишь брать…
– Тихо, – бесцеремонно перебивает меня Макеши. – Слышишь?
Нет, я ничего не слышу, но послушно замолкаю. Он натягивает поводья и останавливает наш возок.
– Пожалуй, мы едем обратно, – бормочет он.
– О нет, – раздается из кустов чей-то голос. – Не так быстро!
Макеши ругается на ниххонском, очень тихо и грязно.
Сзади нас появляются еще три человека с наружностью, совершенно не внушающей доверие. Прямо скажем, самого что ни на есть разбойничьего вида. Невольно я скольжу рукой по бедру, с досадой вспоминая, что свой веер в Ранолевсе я убрала в сундук. Макеши застыл, выпрямившись.
– Уважаемая герцогиня, не соизволите ли вы отдать нам ваше великолепное ожерелье? И кошелек впридачу. И, пожалуй, повозку мы тоже заберем.
– Делай как они сказали, – шепчет Макеши. – Там в кустах двое с пистолетами. Мало ли, знаешь, рука у них дрогнет. Не стоит рисковать. Хотя…
Он наклонил голову набок, явно прислушиваясь. Я сняла с шеи ожерелье и отстегнула с пояса кошелек.
– Что там у вас еще, гребни, серьги? И кольца тоже снимайте.
Застыла растеряно. Серьги и костяные гребни, украшенные жемчугом и эмалью – это неважно, а вот кольца… Два из них я почти никогда не снимала: одно принадлежало матери, а другое надел мне на палец Арман в день нашей свадьбы. Несмотря на то, что у меня не было уже надежды на его возвращение, лишиться этого кольца было для меня подобно смерти. Жалобно посмотрела на Макеши, зная, что он не поймет. Мужчины никогда не понимают.
– Господа, прошу вас, – голос мой дрогнул. – Это семейная реликвия. Я готова выкупить свои кольца за любые деньги.
– Вот и отлично, снимайте побыстрее. Может быть, мы продадим их потом именно вам.
Дрожащими пальцами, надеясь на невесть какое чудо, я нарочно тянула время, медленно расстегивая замок на серьгах.
Макеши все еще прислушивался, не делая ни малейшей попытки сопротивляться. Я понимала, что глупо рисковать жизнью из-за каких-то драгоценностей, но все равно готова была плакать, так мне жалко было колец.
– Вам помочь? – не выдержал разбойник. – Могу отрезать вместе пальцами, мне не сложно.
Я молча встала и кинула в него серьгами.
– А кольца миледи оставит при себе, я так думаю, – раздался ленивый голос с дороги. – Впрочем, и все остальное рекомендую вернуть.
Макеши ухмыльнулся, а я, пытаясь унять внезапно заколотившееся сердце, уставилась на подъехавшего всадника. Огромный черный конь, шляпа, надвинутая на глаза. Широкие плечи, сильные руки… и пистолет, направленный на главаря. Вовремя, ничего не скажешь! Любит же господин Волорье эффектные появления!
– Вы один? – вежливо осведомился разбойник. – Извините, но нет. Я не согласен возвращать золото. Предлагаю остаться при своем и разойтись с миром.
– Увы, но ваше предложение неприемлемо, – с сожалением в голосе заявил Арман, а затем вскинул руку и выстрелил в глубину кустов. Судя по крику – попал.
В тот же миг с облучка повозки взлетела коричневая птица, молнией метнувшаяся в кусты с другой стороны дороги. Оттуда тожа раздался крик. Главарь на миг растерялся, и Волорье направил своего огромного коня прямиком на него. Тот еле успел откатиться в сторону. Два лошадиных шага – и мужчина в шляпе навис надо мной, подхватил за талию и затянул на коня.
– Справишься здесь? – крикнул он Макеши.
– Безусловно. Хоть повеселюсь.
– Только не жри их, туземец, они немытые.
– А это как пойдет!
Арман уносил меня прочь, оставляя за спиной испуганные крики. И вез он меня явно не в сторону моря, а куда-то в лес.
43. Награда
– Отпустите меня, – потребовала я, пытаясь вырваться из его рук. – Немедленно.
– Непременно. Но чуть позже.
– Что вы себе позволяете?
– Не ерзайте, Демон не железный, да и я тоже.
– И все же мне хотелось бы определенности.
– Уже приехали, Иветта, помолчи, сделай милость.
Вот как? Помолчать? Он сначала пропадает на два месяца, потом спасает меня, потом похищает – и что, я должна теперь целовать ему руки в благоговении? Не дождется. Едва только он спустил меня с коня на самое крыльцо крошечной лесной избушки, я попыталась сбежать. Ах, как жаль, что я не птица! Улетела бы… А так он снова схватил меня на руки, открыл ногой дверь и внес внутрь домика. Здесь совсем тесно и темно. Через крошечное окно под потолком проникает совсем немного света. Стол, лавка и очаг – больше ничего.
Волорье осторожно ставит меня на пол, не выпуская из объятий, ерошит пальцами волосы.
– Так и не выросли, – дрогнувшим голосом замечает он.
– Вырастут, – зачем-то обещаю я. – Просто пришлось подстричь, чтобы было ровно.
– Тебе идет.
– Вы украли меня, чтобы обсудить мою прическу?
Пальцы скользят по горлу, потом по подбородку, приподнимая мое лицо, заставляя смотреть ему в глаза. В оба глаза. Меня охватывает острое удовлетворение: всё-таки его зрение – это моя заслуга.
– Я тебя не крал. Просто позвал на прогулку.
– Ах, теперь это так называется? Ну так я не хочу гулять.
– А чего ты хочешь?
Эта веселая игра начала меня раздражать. Я сделала шаг назад. Лавка ударила меня под колена, но Арман не позволил сесть, снова рывком притягивая к себе.
Он разглядывает меня так внимательно, что мне становится неуютно под его взглядом. И мысли в голову лезут… всякие. Кровати тут, слава небесам, нет. Видимо, местный лесник спит на лавке или на полу. Да о чем я вообще думаю, какая кровать!
Подушечки пальцев проводят по самому краю декольте, едва касаясь нежной кожи. Как, почему — я вздрагиваю от этой незамысловатой ласки, по коже бегут мурашки. Разумеется, Арр это замечает. Ох, как темнеют его глаза!
— Отпусти! — я резко дергаю плечом, пытаясь вырваться.
— Ива, Иветта, — вкрадчиво мурлыкает он. — Такая горячая, такая страстная. Признайся, ты скучала
