и грабежах лучше там, где тебя в случае палева не выпорют.
Лахджа, конечно, сразу заметила, что к дому подкрадываются грабители. О, это были искусные мародеры. Пес при их появлении даже не гавкнул. Быстрыми перебежками они переносились от дерева к дереву. На четвереньках переползали по земле. Они двигались так, словно родились…
— …Крабами, — произнесла вслух Лахджа, глядя в окно. — Майно, ты можешь не швырять свой халат куда попало?!
— Но ты же тоже швыряешь, — возразил муж.
— Да, но я это делаю грациознее!
— Значит, моя беда в недостатке грации?
— Да. И не разбрасывай по всему дому пустые кружки!
— Это ТВОИ кружки! — возмутился такому поклепу Майно. — Это ты каждый раз где попила, там и бросила!
— Ох, Майно, — уперла руки в бока Лахджа. — Пойми. Я же не могу ходить по дому и ворчать сама на себя: не разбрасывай кружки по всему дому, Лахджа, не швыряй свое барахло где попало. Плохая демоница, плохая. Это было бы чертовски глупо, согласен?
— И поэтому…
— Да. Ты у нас мастер фамиллиаров. Мой господин и повелитель, владелец моей жизни, души и сердца. А значит, ты виноват во всем, что я делаю неправильно. Вот так удобно я живу.
— Так… а ну-ка…
— А кружки надо убрать, — закончила Лахджа. — А то их уже гоблины крадут. Я вас вижу.
— Тикаем! — взвизгнула Астрид, хватая мамину кружку.
Остальные тоже похватали, что попалось под руку, и бросились наутек. Среди добычи оказался в том числе папин халат, и Майно неохотно поднялся с дивана.
— Требую прекратить противоправные действия, — произнес он, легко нагоняя уползающий халат и наступая на полу.
— Нет, мы завладеем чужим имуществом путем свободного доступа, — высунулся из-под халата Зубрила. — По предварительному сговору, в составе преступной группы и с особым цинизмом.
— В таком случае я вынужден превысить пределы необходимой самообороны, — сказал Майно, вытряхивая гоблиненка. — Тифон, сожри их, что ли.
— Помогите! — заверещал Зубрила.
Тифон встряхнулся и принялся лениво гоняться за грабителями. Ему не очень хотелось бегать, был жаркий летний полдень, и его разморило на солнцепеке, но долг есть долг.
Кровавых Потрошителей начал гонять веником и енот. Ему совсем не нравилась эта игра. Однако детям от этого стало только веселее, и дом наполнился хохотом и визгами.
К забаве присоединилась и малышня. Вероника и два гоблина-дошколенка не совсем понимали смысл, но всегда были рады за кем-нибудь побегать.
— Почему у нас дома так много гоблинов? — вздохнула Лахджа, глядя на эту кутерьму. — У соседей вот нету.
— Соседи травят, — серьезно ответил Майно. — Давай и мы потравим.
Возможность потравить выпала уже скоро. Набегавшись и наигравшись, дети здорово проголодались, расселись за столом на террасе и принялись водить носами. Отец семейства в этот раз лично вынес огромную кастрюлю и снял крышку.
Воцарилась тишина.
— Это что? — мертвым голосом спросила Астрид.
— Каша, — ответил папа. — Манная.
— Манная каша на обед?.. — растерялась девочка. — А так бывает?
— Мы сегодня замотались и ничего другого приготовить не успели, — объяснила мама. — Берите ложки.
— А это там комочки, что ли?..
— Возможно. Ты раздави их ложкой — и не будет комочков.
По тарелкам распространилась полезная субстанция. Дети тоскливо уставились на то, чем их часто пичкали в школе, но что они совершенно не ожидали увидеть дома. Там, где они, по идее, должны быть в безопасности.
Гоблинята, конечно, кашей не побрезговали. Они бы и тушеную крысу слопали с аппетитом, и голубя уличного. Но Астрид уже давно подобным не питалась, она повысила свои стандарты. Что же до Вероники, то она немного повозила ложкой, а потом переставила тарелку левее, к плюшевому мишке. Вот он кашу уплетал за обе щеки.
— Нихатю, — сказала Вероника. — В Пайгоён ее, ко всем бушукам.
— Ну что ты, милая, каша полезна, — сказала мама, отнимая тарелку у мишки и целясь ложкой в рот дочери. — И где ты нахваталась таких выражений, у гоблинов? Смотри, сейчас прилетит птичка… а?..
Ложка из руки пропала.
…Демолорд Каген сидел за своим огромным столом. Он сводил годовой баланс, а тот никак сводиться не хотел, и Паргоронский Купец все сильнее злился. От него требовали отчетность за израсходованные активы, и прямо сейчас перед ним восседали Лиу Тайн и Гаштардарон. Клубящийся Сумрак и Рыцарь Паргорона внимательно изучали отчеты Банка Душ, сверялись со своими собственными данными, проверяли расходы на разведывательную сеть и армейское снабжение.
— Не хватает миллиона условок, — в очередной раз произнесла Лиу Тайн. — Что скажешь, Купец?
— Сейчас разберемся, — проворчал бушук в цилиндре. — Не торопи меня, Сумрак, бухгалтерия не терпит суетливости.
— Мы можем просто восполнить недостачу… известным способом, — произнес Гаштардарон, хрустнув шеей. — Это будет полезно для легионов во всех отношениях.
— Заманчиво, — согласился Каген. — Но пропавший миллион это не вернет. Если лодка прохудилась, надо в первую очередь заткнуть дыру, а уж потом вычерпывать воду.
— И прямо сейчас в наличии нет миров, где мы можем невозбранно взять такую сумму, — добавила Лиу Тайн. — Нужен повод для вторжения, ты знаешь правила.
— Знаю… но мы можем…
— Гаштардарон, без веского обоснования мы начнем вторжение, только если сам Древнейший явит нам знамение, — мягко произнесла Лиу Тайн.
— А, ну да…
Гаштардарон запнулся и моргнул. Ему в ладонь упала ложка с манной кашей. Он посмотрел на нее, перевел взгляд на Кагена, на Лиу Тайн, снова на Кагена…
— Купец, что за шутки? — спросил гохеррим.
— Это не я, — ответил бушук, поправляя монокль.
Гаштардарон хмыкнул. У Лиу Тайн чувство юмора отсутствует… Каген им тоже не славится, но все-таки его Гаштардарон в этой роли представить мог… с трудом, правда.
— Клюзерштатен, ты здесь?.. — повертел головой Рыцарь Паргорона.
— Он был утром, но давно ушел, — проворчал Каген. — Выбрось ты эту ложку, что ты в нее вцепился…
И тут в руку Гаштардарона упала еще и тарелка. Маленькая, расписанная цветочками детская тарелочка, полная манной каши.
Повисла тишина. Каждый пытался понять, откуда это взялось. Все искали инерционный след, что всегда следует за призывом или телепортацией, но не могли уловить.
— Видимо, Древнейший сказал свое слово, — наконец произнес Гаштардарон.
— И что это значит? — осведомился Каген.
— Что мы каши мало ели для вторжения, — мрачно сказал гохеррим, суя в рот ложку. — Тьфу, с комочками… да, это точно критика.
Лиу Тайн смолчала. Ее взгляд не отрывался от детской тарелочки.
— Неть, — замотала головой Вероника, изгнав еще и тарелку. — Хатю куитьки.
Прямо перед ней из воздуха возникла жареная куриная ножка. И вся взгляды обратились к девочке. Удивленные и завистливые одновременно. Гоблинята зашептались, Зубрила поправил очки, Астрид сняла атаманскую повязку и облизнулась.
Копченый от манной каши тоже отказался. Да
