Если не проснется это африканское чувство «над вымыслом слезами обольюсь», не имеет смысла заниматься нашей профессией. В мире так много и боли, и слез, и тяжести. А у вас сегодня… (махнув рукой, уходит) И такое бывало. Сильно емко, глубоко Олег Табаков учил зоркости жизни. На каждом уроке исподволь Мастер стремился обратить внимание ученика на невозможность замыкаться на чисто профессиональных занятиях, на серьезность внутренней взаимосвязи актера с событиями, что происходят за стенами школы. При этом повторял: идите от себя, представьте себя на этом месте. У некоторых было заметно замешательство при этих призывах. А как идти от себя, когда происходящее в отрывке случилось так давно, далеко и совсем с другими людьми? Между тем, «Я» в предлагаемых обстоятельствах — основа основ системы Станиславского. В ребенке это существует от рождения, он молниеносно откликается на любое предложение поиграть, быстро включается в игру. А потом ребенок растет, развивается, учится, кажется, что с взрослением умнеет, а эти свойства исчезают. И не всем удается возвратить себе детскую веру в происходящее, так что задание одно из сложных. Не зря, видимо, режиссер Алексей Попов заметил: «В формуле Станиславского — к роли идти от себя — главное глагол». Топай, не уставая. Кто сумел поверить в эту заповедь, с интересом продолжил обучение.
Всякий театральный педагог — такой же уникальный режиссер, он не может передать секреты, читая лекции по методике, только проецируя разного рода драматические ситуации, он заставляет пропускать через себя. Всё драматизирует. Строит историю, где сюжет познания себя в обстоятельствах ситуации дает толчок к пониманию мира и своего места в этом мире. Табаков все время усложнял задачи. Так в самом начале второго курса ученики услышали из его уст — долговременная вера в предлагаемые обстоятельства. Не три секунды, как было в этюде на первом курсе или у кого-то минута, а долговременная вера в предлагаемые обстоятельства как способ самоидентификации. Наблюдать, как на твоих глазах на втором курсе обучения ученики запросто брали три-четыре минуты такого проживания и наполняли энергией зал, — сродни чуду! При этом он бескомпромиссно останавливал урок, когда замечал фальшь.
Однажды я посетовала на суровость оценок Табакова в отношении некоторых студентов. Работавший долгие годы с ним педагог засмеялся: «Вы не видели его двадцать лет назад! В наши дни он добр как Дед Мороз!» Студенты учились осознанию: как оценивает себя человек — таков он есть на самом деле. Весь второй курс педагоги вместе со студентами работали в этой системе координат — исследования предлагаемых обстоятельств и долговременная вера в предлагаемых обстоятельствах. Вскоре прозвучало важное слово непрерывность. Создание сплошной непрерывной жизни на сцене — еще одно из основных положений реформы Станиславского. Табаков неустанно повторял: на сцене необходимо постоянное (и при словах, и без слов) — общение на сцене, чтобы возникало ощущение реального течения жизни. Так в будничном анализе студенческих работ закладывались основы будущей профессии. Доказательством важности и правильности обучения в данной системе служат судьбы выпускников пяти курсов Табакова. Они не заблудились, все оказались нужны в современном театре.
Декабрь 2011 года, после просмотра самостоятельных отрывков.
— Что могу сказать, ребята? Ощущение противоречивое. Постараюсь объяснить, что имею в виду. За малым исключением вы мало доверяете себе, так или иначе, двигаетесь в сторону представления. Понятно, что ваш жизненный и эмоциональный опыт несколько меньше того, о чем рассказывает Александр Николаевич Островский и другие авторы, отсюда получается НЕДО….. Сегодня у вас в работах есть одно общее место — недооценка, недовосприятие. В театре две самые интересные вещи — восприятие и оценка. Вот в оценках вы не всегда доказательны. Я понимаю, ваше прекрасное желание — не врать. Мол, я буду прост, как правда. Но это не всегда бывает на пользу делу. А тем более применимо к Островскому. То, что вы люди, обладающие определенными способностями, — очевидно, кривляния в увиденных отрывках нет, так или иначе, заметна попытка следовать предлагаемым обстоятельствам и тому, что написано. Но есть впечатление, что за малым исключением вы, не скажу на костылях, но с палочкой ходите. Мне не терпелось, хотелось все время подстегнуть: ну, смелее, смелее, уж, это-то вы знаете и на этом уровне тоже пробовали! Конечно, то, что вы показывали, — это скородел в каком-то смысле. Но давайте на будущее договоримся, что мы, педагоги, и вы выбираете ту литературу, которая вам кажется странным образом написана про вас, или кажется, что вы сами написали. В ночи проснулись, перо к бумаге — и стихи. Вы интересны только тогда, когда знаете «как». И за этим «как» мы следим. Не стоит важное для кого-то выдавать за важное для себя.
Показанное сегодня — плохая копия чьей-то жизни. Вранье само по себе не страшно, и Мольер врал, и Гоголь, и Салтыков-Щедрин. Но они всё пропускали через себя. В жизни все конкретно, так и в театре тоже конкретно. Обратите внимание и на то, что называется культурой, знанием, наконец жанром. Островский много писал об этом и хорошо понимал, что такое жанр. И последнее. Вы сейчас мало рискуете. Но время-то не теряйте. Поэтому говорю — рискуйте! Когда в театр придете, там рисковать некогда, там зарабатывать нужно. Пробуйте какие-то крайности, а подлинность проживания всегда возможна…
Февраль 2012 года.
— Вы же слышали, что значительная часть выпускников не имеют работы, они не востребованы. Почему? Мы все время иронически говорим о телевидении, но оно все настойчивее действует на наши критерии. И в такие минуты мы себя успокаиваем: нет, ты не хуже, он, там, на экране, хуже. Это нечестно по отношению и к тем, кто учит, и к тем, кто учится. Обман, по сути, мошенничество. Ничего случайного не бывает! Момент созревания, момент выстрела дарования бывает неожиданным, и в нашем ремесле понятие «повезло» занимает не последнее место, но готовым к нему надо быть всегда! И дальше вам будет еще труднее. Тем более в наше время, когда репертуарный театр не в лучшей форме и антреприза претендует на нечто то, что она не может и не умеет… Числом поболее, ценою подешевле. У театра и актера один путь спасения — показывать всю меру своего умения! Сегодня было видно, что как раз умения еще не хватает, но тенденция правильная. Я так вам скажу: выпустить вас бы — был бы неоценимый кадровый ресурс для господ Кулистикова, Эрнста и прочей гоп-компании. Знаете почему? Потому что в вас есть то, что заложено, и думаю, вряд ли возможно это вытравить — стремление к натуральности бытия… Понятно? То есть к существованию
