наклоняясь немного вперед, как ее учили. Она сделала движение, как будто подскакивает прямо в воздух. Когда она сделала так, то почувствовала, что крылья согнулись с огромным свистом воздуха, который откинул назад ее «конский хвостик» и хлестал распущенные волосы вокруг ее лица. Она чувствовала, что обувь оторвалась от земли.
Когда она посмотрела вниз, то увидела, что музей отступал, пока не стал размером с игрушечную коробку, автомобили мигали в солнечном свете. Ее ожерелье дико щелкало вокруг ее шеи. Сердце трепетало в груди, и она боролась, чтобы дышать против порывов воздуха, когда крылья уносили ее в безоблачное небо.
Не очень изящно, она выровнялась и неистово била крыльями в небе. Ниже, мир внезапно выглядел спокойным и тихим. Единственным звуком был порыв воздуха в ее ушах. Она думала о своем обучении с Томом. Все было для этого.
В течение минуты в поле зрения появился пляж с особняками Ангелов. Внушительные дома казались небольшими теперь, как простые игрушки. Любители загорать и игроки в волейбол были теперь столь же маленькими и незначащими, как муравьи.
Черная, крестообразная ее Ангельская тень летела вдоль песка, и через секунды Мэдди летела по Тихому океану. Она махнула крыльями назад, выжимая столько скорости, сколько она могла, и искоса посматривала. Она видела только блестящую, незапятнанную синеву. Было даже трудно сказать, где заканчивается небо и начинается океан. Ее глаза искали вдоль горизонта, горящего в блестящем ярком свете солнца, обыскивая расстояние в поисках чего-то, чего угодно.
Потом она увидела это.
Gulfstream G4, прибывающий в аэропорт Санта-Моники. Мэдди знала, что этот самолет скоро будет лежать на дне океана.
Внезапно частный самолет сильно накренился и поднялся, все сразу, за один краткий миг до того, как рухнуть в крутом пике. Самолет вращался, спускаясь, и Мэдди должна была нырнуть непосредственно вниз, чтобы догнать его. Ее связанные волосы были давно в прошлом. Теперь они стегали ее по лицу, но у нее не было времени, чтобы беспокоиться по этому поводу. Все происходило настолько быстро.
Ее обувь коснулась металла крыла, но самолет вращался, и крыло перевернулось много раз прежде, чем она поняла, что происходило. Мэдди уцепилась за конец крыла, ее крылья метались, чтобы восстановить управление над собой. Мэдди чувствовала силу, она никогда не предполагала, что та бежит по ее венам, все фибры ее существа обратились к инстинкту Ангела.
Черный дым начал валить из одного из двигателей. Ей придется двигаться быстро.
Внутри, нефтяной миллиардер Джеффри Розенберг уже скрылся в кабине, его тело сгорбилось на руле, заставляя самолет дико и неконтролируемо вращаться. Мэдди схватила ручку двери каюты и потянула ее со всей силой. Усилие послало жгучую боль по руке, но дверь оторвалась от ее стержней со стоном и немедленно улетела в ясное синее небо.
Ничего себе. Мэдди, конечно, учили увеличению силы и способностей во время того, чтобы спасать, но так как Ангел испытывает это только во время реального спасения, не было никакого способа, чтобы научиться этому, только моделируя. Она была удивлена, что это было проще и труднее, чем компьютерное моделирование.
Зацепившись руками и ногами за дверную раму, Мэдди втолкнула себя в кабину самолета единственным, сильным взрывом силы. Другой горячий кинжал боли промчался вниз по ее спине, когда ее крылья наткнулись на верх дверной рамы.
Она убрала крылья. Она отозвала пульсирующие крылья и осмотрелась, держась за что-то, что она могла в разгерметизированной кабине. Ветер яростно бил в лицо. Мусор всякого рода вырывался из кабины и вылетал через голову Мэдди. Она пробиралась по проходу и достигла кабины экипажа одним быстрым движением.
Мэдди обнаружила Розенберга в кабине, резко упавшего со стула и весящего на ремне безопасности как сломанная марионетка, его лицо было маской боли. Он, казалось, набрал еще, по крайней мере, пятнадцать фунтов после встречи с Мэдди, что казалось почти невозможным.
Его образ жизни собирался убить его раньше, чем он думал.
«Я не хочу половину этого».
Она вспомнила слова человека, сказанные нагло, и его взмах руки, когда он ответил на сообщение на своем смартфоне.
Теперь слова звенели в ухе Мэдди, когда она схватилась за ремень безопасности голыми руками и вытащила потрясающую массу Розенберга со стула. Она поглядела из окна и увидела белые заглавные буквы «Залив Санта-Моники», мчащийся на них. У нее было, самое большее, шесть секунд. Возможно меньше. Просовывая руки под руками человека, Мэдди потянула его вниз по проходу к двери кабины, когда воздушная рама вращалась и дрожала неудержимо вокруг них. Она поглядела из другого окна и увидела только крутящийся океан.
Три секунды.
Потом Мэдди увидела ее, присевшую за кресла, в ее глазах — пламя ужаса: это была помощница Розенберга. С ней Мэдди тоже встречалась.
Девочка умрет.
Прежде чем она поняла, что происходит, Мэдди освободил одну руку и протянул ее вперед внутри кабины.
Она вскрикнула от страшной боли, используя всю суть Ангела. Она не знала, сможет ли она сделать его. Манипуляция со временем никогда не была ее сильной стороной, в конце концов.
Внезапно до воды оставалось метров пятнадцать. Самолет не приблизился ни на шаг. Гребни волн замерли на месте; капельки морской воды плеснули и застыли над поверхностью океана. Мэдди хмыкнул в концентрации, ее тела тряслось, когда она попыталась удержать изгиб местного времени, используя технику, которой Сьюзен учила ее. Она делала это!
Через мгновение Мэдди была рядом с девушкой, хватая, застывшую в ужасе помощницу с пола, за плечо. Затем как будто во вспышке, она была у двери и с Розенбергом, и с его помощницей. Изгиб местного времени начинал мерцать и дрожать, когда Мэдди потеряла концентрацию.
Давай, только еще две секунды, давай, давай!
Со слышимым рычанием Мэдди пихнула Розенберга через зияющую дверь каюты и на крыло. Она дернула помощницу из двери и сгребла девушку под руку.
Мэдди сделала паузу только на мгновение, чтобы посмотреть на быстро приближающуюся воду, когда ее изгиб времени начал рассеиваться. Волны внезапно начали катиться через океан, крик ныряющего самолета занял весь звук, когда они накренились к гибели. Ощущение расцвело в животе Мэдди, которое она еще не чувствовала во время спасения. Это поползло вверх по ее груди и угнездилось, покалывая позади ее горла.
Страх. Мэдди присела, открыла крылья и взлетела непосредственно ввысь, когда Gulfstream врезался в Тихий океан. Удар воспламенил топливный бак, поджигая самолет, когда он крутился и разваливался с ужасным металлическим скрежетом. Мэдди скользила назад к побережью с Розенбергом на плече и девушкой под рукой. Единственная мысль
