нее самый святой вид, на который я когда-либо натыкался, а я отнюдь не религиозный человек.
— Я тебя, блять, убью, прежде чем ты ее хоть пальцем тронешь, — Николай бросается вперед.
— О, уже тронул.
Еще одна пауза.
Еще множество прекрасных, одурманенных выражений, которые являются результатом моих слов.
— Что, черт возьми, ты только что сказал? — на этот раз у Николая хватает терпения говорить медленно.
— Я сказал, — я сокращаю расстояние между нами так, что мы оказываемся глаза в глаза. — Трогательная часть уже произошла. На самом деле, наше свидание включало в себя не только прикосновения, но я избавлю тебя от подробностей, поскольку ты ее брат.
— Ты, блять… — он наваливается на меня, и я уже собираюсь позволить ему повалить меня на землю, чтобы Мие было неповадно, но Брэн делает шаг в мою сторону и принимает удар на себя.
Мой брат отшатывается назад и падает мне на грудь.
Смена событий происходит так стремительно, что всем требуется некоторое время, чтобы смириться с новой переменной в уравнении.
Моим идиотским братом.
Я хватаю его за руку, чтобы он не упал набок, и осматриваю рану на нижней губе и кровь, которая хлещет из нее.
Ублюдок, который был бы мертв, не будь у него кровного родства с Мией, хорошо его отделал. Брэн несколько раз трясет головой, как будто борется с сотрясением мозга. Если я нормально отношусь к насилию и стремлюсь к нему при любой возможности, то Брэн буквально брезгует кровью.
Я достаю салфетку и помогаю ему вытереть это дерьмо с губы, пока он пытается устоять на ногах.
Николай не двигается, его челюсть щелкает, а мышцы напрягаются до тех пор, пока не вздуваются вены. Киллиан, Джереми и Мия оттаскивают его назад, и, в отличие от того, что я ожидал, он не сопротивляется.
Вместо этого он устремляет свой взгляд на сестру.
— Это правда?
Она замирает, и все попытки успокоить брата прекращаются.
— Мия, то, что этот ублюдок сказал, правда? — снова спрашивает он, и в его голосе звучит напряжение, достаточное для начала ядерной войны. — Ты спала с ним?
Меня встречает выражение, которого я никогда не видел на лице Мии. Выражение, которое, как я теперь понимаю, я не хочу больше видеть на ее нежных чертах.
Стыд.
Сначала я не стою этого.
Теперь ей чертовски стыдно за меня.
Она переводит взгляд на меня, и, хотя я был занят тем, что пытался остановить кровотечение на разбитой губе Брэна, я встречаюсь с глазами, которые преследовали меня каждое мгновение.
Давай, соври, Мия. Давай, отрицай все и притворяйся, что это все гребаная иллюзия.
— Это не то, что ты думаешь, — показывает она.
— А что он думает? — я прижимаю салфетку ко рту Брэна и затыкаю ему рот рукой, а затем делаю шаг перед ним так, чтобы оказаться лицом к лицу с Мией
— Заткнись, — ее движения резкие, нескоординированные и намекают на полную потерю контроля.
Хорошо.
Может быть, так она сможет понять, что такое разочарование, когда тебя отталкивают в сторону и выбрасывают, как использованный презерватив.
— Я с удовольствием заткнусь, но только если ты скажешь правду и ничего кроме правды.
Жидкие глаза цвета бурного моря пристально смотрят на меня, как будто я следующая цель в ее списке.
— О чем он говорит? — на этот раз спрашивает Киллиан, и выражение его лица мрачнеет.
Учитывая его псевдобратские отношения с Мией, его грусть приносит мне огромное удовлетворение. Каково это — быть на моем месте, ублюдок?
Мия снова бросает на меня взгляд, прежде чем показать.
— Это была всего лишь уловка, которая ничего не значила. Теперь все кончено.
Я собираюсь задушить это маленькое дерьмо до смерти.
Но потом, в еще функционирующей логической части моего мозга, я понимаю, что она специально говорит все эти унизительные вещи.
Я позволил себе ухмылку, надеясь, что кровь сделает ее более жуткой.
— Я неуважительно не согласен. Это была не просто уловка, и она еще далека от стадии «кончено». Мы с Мией пришли к небольшому разногласию по поводу приоритетов и моей пресловутой склонности к анархии. Несмотря на мое драматическое вступление, я здесь не для того, чтобы разжигать дерьмо. Напротив, я пришел предложить давно назревшее перемирие между нашими клубами.
— Даже если ты будешь погребен под землей, — рычит Николай.
— Я бы не стал так быстро исключать этот вариант, — я встречаюсь взглядом с Мией. — Этот редкий шанс будет очень удачным для нас обоих, если ты просто попробуешь.
— Моя сестра не продается.
— Я никогда этого и не предполагал. В отличие от того, что она сказала, Мия приходила ко мне каждый вечер. В наших ночных свиданиях не было никакого принуждения.
Глаза Николая снова переходят на нее, и она выглядит краснее спелого помидора.
— Будет перемирие или нет, я никогда не вернусь к тебе.
— Никогда не говори никогда. — Я собирался добавить муза в конце, но я не в настроении, чтобы расширенная аудитория совала нос в мои дела.
Достаточно того, что я сделал это публичное проявление привязанности.
Ее подбородок дрожит.
— Ты сумасшедший.
— Виноват.
— Ты не получишь меня.
— Однажды я тебя уже получил.
— Больше это не повторится.
— Мы не узнаем, пока я не попробую.
— Перестань нести бред.
— Перестань бороться с неизбежным.
Николай встает между нами в сопровождении своего занудного приятеля Джереми и резко прерывает наше безобидное балаганное общение.
— Уходи, пока я не испортил тебе лицо.
— Насколько я знаю, это не лучшее начало для перемирия, нет?
— Давай просто уйдем, — Брэн тянет меня за руку, но я не двигаюсь.
— Я и шагу не сделаю наружу, пока, во-первых, ты не дашь мне слово о перемирии, — я встречаюсь взглядом с Джереми. — Ты знаешь, что это ради всеобщего блага. В том числе и ради Сесили с Глин.
— Этого не случится — выдавливает Николай.
— Это может быть и ради вашего блага, — говорю я небрежно. — Взамен я воздержусь от того, чтобы разбить тебе лицо за тот ущерб, который ты причинил моему брату.
— Забудь об этом, Лэн, — Брэн тянет сильнее, его пальцы впиваются в мою руку. — Я в порядке.
— Нет, не в порядке, — я наклоняю голову в сторону Николая. — Мне не нравится, когда другие причиняют вред моей семье.
— Забавно это слышать от тебя, — он пытается освободиться из хватки Килла. — Как только я закончу с тобой, от тебя не останется ничего, что можно было бы узнать.
— Пожалуйста, прекрати, — умоляет его Глин, и я понимаю, что она тоже сейчас на моей стороне, ее руки слегка дрожат. Она смотрит на
