Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
научиться этому, тогда и в тебе, и во мне истинной была бы молитва, последняя молитва в молитве Господней, когда та (как образец для всякой истинной молитвы, которая ведь творится радостно, и еще радостнее, и абсолютно радостно), не имея больше просьб и желаний, абсолютно радостно завершается восхвалением и преклонением, – молитва: Твое есть Царство, и сила, и слава. Да, Его есть Царство; и потому тебе следует прийти в совершенное молчание, чтобы не позволять себе отвлекаться на то, что ты здесь, но с бесконечной торжественностью молчания выражать, что Царство – Его. И Его – сила; и потому тебе следует быть совершенно послушным и в совершенном послушании со всем смиряться, ведь Его – сила. И Его – слава; и потому тебе следует во всем, что ты делаешь, и во всем, что претерпеваешь, еще непреложно делать одно: воздавать Ему славу, ведь слава – Его. О, абсолютная радость: Его есть Царство, и сила, и слава – вовеки. «Вовеки» значит в тот день, день вечности, который никогда не закончится. Только держись абсолютно твердо того, что Его есть Царство, и сила, и слава, и тогда для тебя вот сегодня тот день, который никогда не закончится, сегодня день, когда ты вечно можешь, присутствуя, быть самим собой. Пусть и небеса рухнут, и звезды изменят место, и будет перевернуто все, пусть и птица умрет, и лилия увянет: твоя радость в преклонении, и ты в своей радости переживешь, и уже сегодня, любое крушение. Подумай, насколько это касается тебя, если и не как человека, то все же как христианина, ведь по-христиански и сама опасность смерти для тебя столь мало значит, что говорится: «уже сегодня ты в раю», – и значит, переход от временного к вечному – что может быть дальше одно от другого! – столь скор, и даже если бы не должно было все совершенно погибнуть, все же столь скор, что ты уже сегодня в раю, покуда, конечно, ты по-христиански пребываешь в Боге. Ведь если ты пребываешь в Боге, то живешь ли ты или умираешь, происходит ли, пока ты живешь, нечто по-твоему или же нет; умрешь ли ты сегодня или только в семьдесят лет, и постигнет ли тебя смерть в пучине моря, в самых глубоких водах, или же ты погибнешь на воздухе: ты пришел сюда не без Бога, ты пребываешь – пребываешь самим собой присутствующим в Боге, и потому в день твоей смерти уже сегодня – в раю. Птица и лилия живут лишь один день, притом очень короткий день, и все же радуются, потому что они, как мы пытались разъяснить, поистине суть сегодня, пребывают самими собой, присутствуя в этом сегодня. А ты, кому отпущен самый длинный день: жить сегодня – и уже сегодня быть в раю, разве не должен ты быть абсолютно радостным – ты, для кого это просто прямая обязанность, – ведь ты можешь далеко-далеко превзойти птицу в радости, в чем ты убеждаешься всякий раз, когда молишься этой молитвой, и что ты приближаешь для себя всякий раз, когда искренне молишься этой молитвой: Твое есть Царство и сила, и слава – вовеки. Аминь.
«Первосвященник» – «мытарь» – «грешница»[253]
Три беседы перед причастием в пятницу
Предисловие
«Единственный, кого я с радостью и благодарностью называю моим читателем», прими этот дар. Конечно, блаженнее давать, нежели принимать; но, если это так, значит, дающий является в некотором смысле нуждающимся – нуждающимся в блаженстве, чтобы давать; а раз так, то больше благодеяние того, кто принимает – и потому выходит, что блаженнее принимать, нежели давать!
Он принимает этот дар! Что я надеялся увидеть в первый раз, выпустив небольшую книгу, которую сравнил (ср. Две назидательные беседы 1843, Предисловие) и которую вернее всего было бы сравнить с «неприметным маленьким цветком, укрывшимся в огромном лесу», – что я надеялся увидеть тогда, то вижу я вновь, – вижу, «как птица, которую я называю моим читателем, вдруг замечает мое приношение, стремглав бросается вниз, хватает его и уносит к себе»; или, с другой стороны и в другом образе, я вновь вижу то, что видел тогда, – вижу, как эта небольшая книга «идет одинокой тропой или одиноко по проезжей дороге… пока, наконец, не встречает того единственного, кого я называю моим читателем, того единственного, кого она ищет, к кому она словно простирает руки»: то есть я видел и вижу, что книгу принимает тот единственный, кого она ищет и кто разыскивает ее.
Начало сентября 1849 г.
С. К.
I. Евр 4:15
Молитва
Куда нам идти, если не к Тебе, Господи Иисусе Христе! Где страждущему найти сострадание, если не у Тебя, и где найти его кающемуся, ах, если не у Тебя, Господи Иисусе Христе!
Евр 4:15. Ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха.
Мой слушатель, если ты сам страдал или, быть может, сейчас страдаешь, или если ты бывал близко знаком с кем-то страдающим – быть может, имея прекрасное намерение утешить его: ты, конечно, хорошо знаешь это сетование, столь обычное среди страдающих: «Ты меня не понимаешь, нет, ты меня не понимаешь, ты не ставишь себя на мое место; если бы ты был на моем месте или если бы ты поставил себя на мое место, если бы ты смог во всем поставить себя на мое место, и значит, полностью понял бы меня, ты говорил бы по-другому». «Ты говорил бы по-другому» значит, в устах того, кто страдает, что ты тоже тогда осознал бы и понял, что в этом страдании не может быть никакого утешения.
Итак, мы слышим сетование; страдающий почти всегда сетует на то, что тот, кто хочет его утешить, не ставит себя на его место. Конечно, и страдающий всегда отчасти прав; ведь ни один человек не переживает абсолютно то же самое, что другой человек, а если бы и переживал, то все же способность ставить себя на место другого ни у кого не безгранична: каждый способен на это лишь в свою меру, – а потому никто при всем желании не может воспринимать, чувствовать, думать совершенно так же, как другой человек. Но, с другой стороны, страдающий не прав – не прав постольку, поскольку отсюда он хочет вывести, будто для того, кто страдает, нет никакого утешения, – тогда как вывод мог бы состоять как раз в
Ознакомительная версия. Доступно 34 страниц из 169
