как стихли отзвуки битвы внизу.
Поднявшись по лестнице, они вышли на постамент, прямо перед статуей. Только сейчас Терес осознал огромный размер своей цели — он сам едва доходил до высоты большого пальца на ноге этой статуи.
Перед статуей стоял жертвенник — судя по размерам, на нём должны были заколоть либо златоликого либо быка. Похоже, на этот алтарь и собирается в очень скором времени добровольно лечь Нерогабал, чтобы слиться с металлическим богом в единое целое.
Терес уже собирался взять из рук Слании крылья, как из глубин дворца послышались шаги. «Вот ведь нетерпеливые, не могут подождать пару минут чтобы сдохнуть вместе со всем!» — подумал Терес.
Но его пыл убавил вид того, кто приближался к нему. Огромный белый златоликий, истекающий кровью, медленно поднимался по лестнице. Его тело было сплошь покрыто ранами. Терес не без труда узнал в поднимающемся чудовище самого Нерогабала. Но что это у него в руке? По телу Тереса пробежала нервная дрожь — это была отрубленная голоса самого Месалима.
— Остановись, северянин! — хрипя проговорил он — ради своего народа, остановись!
— Сволочь! — закричал Терес, став медленно подходить к Нерогабалау.
— Подожди, остановись и уходи отсюда, Терес из Баласдавы. Уходи ради своего народа!
— Ради своего народа я тебя убью!
— Если ты убьёшь меня, то никто не остановит армию, идущую на Баласдаву.
— Что!?
— Да, Терес из Баласдавы, приказ уничтожить вашу столицу уже отдан — харкнув чёрной как смола желчью, проговорил Нерогабал — и только я смогу его отменить. Сорокатысячная армия уже в пути.
— Ты убил Месалима. Как я ещё могу с тобой говорить!?
— Я убил предателя. Терес, не повторяй его судьбу — не становись предателем, уходи отсюда, свалившись на одно колено выдавил из себя Нерогабал.
— Если я не предам свой народ, то предам человечество и самого создателя! — ударив Нерогабала по колену мечом сказал Терес.
Нерогабал упал. Терес нанёс ещё один удар, отсекая его перчатку с когтями и вырывая из неё голову Месалима.
— Тебе не успеть сбежать… взрыв убьёт и тебя и нас… Если ты хотел отмстить… то ты уже это сделал, Терес — из последних сил говорил Нерогабал, задыхаясь и медленно умирая от ран.
— Тогда я заберу всех вас с собой! — прорычал Терес.
Снизу послышались оклики десятков стражников, которые были всё ближе и ближе. Терес понял, что больше тянуть время нельзя и вонзил меч Нерогабалу в сердце. Эхо его предсмертного хрипа раздалось на земле, в небесах и в бездне. Сам Всеотец вздохнул с облегчением, узнав о том, что это горделивое чудовище прекратило отравлять воздух своим дыханием.
Со смертью Нерогабала, златоликие были обезглавлены. Страх потерять власть сыграл с ним злую шутку — среди его сторонников не осталось ни одного достойного преемника, готового возглавить древний народ и вести его до победного конца. Конечно же, со смертью лидера, его воинства не отправились небытие — обезумевшие культы Нурагии, присягнувшие златоликим воинства людей и племена нелюдей — они причинят ещё много зла, прежде чем их остановят.
Терес же принялся за последнюю часть своего плана — нацепил на себя крылья, и взлетел ввысь. Ему хотелось сделать всё как можно быстрее и аккуратнее, чтобы успеть вытащить из этой передряги Сланию. Он взлетел на высоту взгляда Талоса. Если всё будет так, как говорил Месалим, достаточно нанести один удар и проломить ему его металлическую голову. Казалось, медное лицо Талоса медленно искажается в гримасе ужаса при виде своего плача. Терес подлетел к виску статуи, и с силой размахнувшись мечом, разрубил лист меди, который рвался под лезвием подобно шёлку.
Стоило клинку проткнуть оболочку, как земля задрожала. Терес вынул почерневший от копоти клинок, и из раны стали расходится молнии, одна из которых попала прямо в крыло Тересу.
Это был конец. Терес понял, что он уже не сможет сбежать из Уркалага. Как бы ни было прискорбно это осознавать, но Нерогабал оказался прав — Месаилм привёл его сюда на верную смерть. Оставалось только медленно спускаться вниз, на крышу дворца, к Слании.
Пока Терес медленно пытался спустится на крышу, некогда райский город превращался в настоящий ад: небо заволокли чёрные тучи, земля дрожала, стёкла выпадали из окон. Покалеченные души вырывались из-под оболочки Талоса и воздух наполнялся воплями тысяч жертв златоликих, выкрикивающих проклятия своим мучителям. Казалось, мир теряет любое подобие устойчивости. Терес приземлился на крышу, где стояла совершенно растерянная Слания. Приземлившись, он сбросил крылья и обнял её.
«Прости меня за всё…» — только успел проговорить Терес.
Он почувствовал, невыносимый жар, сильнее чем в кузне, его душа расставалась с телом, которое сгорало в пламени взрыва. Последним, что он видел перед тем, как навеки покинуть бренный мир, было лицо Слании, залитое слезами.
Следующие минуты показались Тересу очень странными. Он отчётливо понимал, что умер. У него больше не было телесной оболочки, но тем не менее, он продолжал существовать, в едва ли понятной кому-либо форме. Он ничего не видел, не слышал и не ощущал, но разум бодрствовал. Едва ли кто-то может представить себе такое состояние. Его чувства и мысли, лишенные материального вместилища, путались, ощущение времени полностью потерялось. Но постепенно, неопределенное состояние преодолевалось. Он стал видеть белый свет и чувствовать тепло. Потом, к нему вернулся слух и первое, что он услышал — до боли знакомый голос.
«Всё кончилось, ведь так?»
Завеса белого света расступилась и Терес увидел перед собой лицо Слании. Он чувствовал, что это была именно она. Её лицо было также прекрасно, как в тот день, когда они познакомились. Душа Тереса наполнилась искренней радостью, когда он почувствовал рядом знакомого человека и он точно знал, что Слания счастлива его видеть.
«Так вот она какая… Смерть… Признаться, я думала, что это будет гораздо страшнее»- произнесла она.
Белый свет развеялся и Терес наконец смог разглядеть свою возлюбленную во всей красе. При жизни Слания была прекрасна, но после гибели тела, её душа преобразилась: перед Тересом стояла девушка в лёгком белом платье, её каштановые волосы развевались на ветру, а глаза сияли, подобно двум рубинам. Но что-то в ней изменилось — серебряный диск нимба над её головой сиял подобно звёздам в ночном небе, а за спиной у неё были два белоснежных крыла. На душе у Тереса стало легко, ведь он осознал, что всё это время его оберегала та, чью доброту и душевную красоту отметил сам Всеотец.
Белизна перед ними расселась и рядом с влюбленными возник уже знакомый Тересу ангел. Больше его свет
