class="p1">— Ей не нужно знать.
— Вот как? Даже молчишь ты херово, потому что она уже услышала, что ты убил её отца. Настоящего.
Фан Линь приготовился, что после таких слов давление совсем пригвоздит его к земле, но на удивление этого не случилось. Тан Лунь замолчал. А потом, спустя пару секунд, спросил:
— Откуда она узнала?
— Когда ты сам проболтался бутылке.
— ... — старик опустил голову и вздохнул.
— Не стоит верить бредням пьяного старца... Я не убивал своего сына, лишь его тело. Свою душу он истребил сам...
215. Сердце Отчаяния
215. Сердце Отчаяния
Тан Лунь был на удивление разговорчив. Он поведал Фан Линю, что же такое случилось с его сыном семь лет назад.
Хотя на самом деле всё началось ещё раньше, почти семнадцатью годами ранее, когда родилась Мая... Кстати говоря, вспомнил вдруг Фан Линь, у девушки совсем скоро день рождения...
Мать Тан Мэй звали Дин Мэйхуа, — то же произношение, но другой иероглиф. Она была прекрасная, чрезвычайно талантливая женщина, которая при рождении была обыкновенной крестьянкой в землях Тан. Благодаря своей одарённости, как в культивации, так и в мирских делах, уже по достижению совершеннолетия она выслужилась до статуса прислужницы у главного семейства. Тогда же она познакомилась с Тан Хао, они полюбили друг друга, и, несмотря на некоторые протесты, поженились.
Спустя несколько лет Дин Мэйхуа забеременела. И тогда начались первые странности. По прошествии трёх месяцев её живут совсем не набух. Даже на девятый месяц он оставался, как и прежде, плоским. Сложно было бы поверить, что женщина действительно вынашивала плод. Лишь спустя два года её фигура понемногу стала меняться.
Тан Хао всегда был чрезвычайно образованным человеком, а потому довольно скоро разработал теорию касательно того, что же происходит с его женой. Согласно легендам, феникс и дракон многие годы вынашивают своё потомство, дабы оно пропиталось в утробе первозданным Ци неба и земли. Чтобы рождён был перинатальный плод — Сяньтянь.
Разумеется, люди не звери, однако если у человека была могучая родословная, что-то подобное действительно могло случиться. У самой Дин Мэйхуа никой родословной не было, однако часто так бывает, что кровь демона пробуждается раз в десять поколений. Это был повод для праздника.
Прошло ещё пять лет, и наконец женщина была готова разродиться. Однако уже тогда у Тан Хао появилось дурное предчувствие. Последние дни перед родами его жена чахла на глазах, она была бледная как сама смерть. В последний судьбоносный день Дин Мэйхуа едва могла говорить, её взгляд был пустым и холодным, — мужчина был в ужасе. Единственное, что говорило о том, что его любимая была ещё жива, было биение её сердца за нежной кожей. Потом сердце застыло. Забилось другое, маленькое, и сразу же оно покинуло остывающую плоть.
Дин Мэйхуа погибла при родах. Это было неслыханно для культиватора. Много дней продолжался траур, а сам Тан Хао просто не мог с этим смириться. Он растил свою драгоценную дочь, следил за делами кланами, но всё это было пустым, таким пустым...
Переломный момент случился одним ранним утром. Тан Хао привёл свою дочь в сад. Отец и дочь ходили между цветов, по мостику над бассейном, в густом тумане... Тан Хао предавался воспоминаниям — когда-то он точно также гулял с Мэйхуа... Но её больше нет. Этот ребёнок забрал себе её жизнь, её сердце...
Тан Хао дрогнул, как только об этом подумал. А потом его схватил ужас, он упал на колени и много минут обнимал растерянную девочку, которая неловко пыталась обнимать папу в ответ. Мужчина раскаивался в том, что посмел её винить, он раскаивался в мимолётном гневе, который испытал к ребёнку.
Но что же делать? Тан Хао ненавидел себя за эту слабость, но не мог её в себе искоренить...
Мог быть только один выход. Чтобы больше никогда не испытывать это мерзкое чувство ненависти к своей дочери, нужно было вернуть её, Мэйхуа, к жизни. И тогда всё будет хорошо. Правильно.
Безумная мысль, но неспроста в древних сказаниях могучие Бессмертные могли протянуть свои руки в потоки Сансары и забрать из неё любимую душу. После краха Девяти Небес и пропажи Мира Мертвых обитель упокоения душ стала загадкой. Но не могут же они просто исчезать? Значит, некое место есть, его надо лишь найти.
Тан Хао погрузился в исследования. Он не знал отдыха, но при этом не забывал следить за дочерью и выполнять свой Патриарший долг. И однажды, волею судьбы и великой ценой, он набрёл на древний ритуал, который позволял связаться с душой из Мира Мёртвых. Выполнив все условия, мужчина обратился к своей жене. И ему ответили. Но кто-то другой, некий безымянный дух.
Он с интересом стал расспрашивать Тан Хао про его мир. Сам мужчина узрел в этом смутную надежду и содействовал неизвестному. Он отвечал на его вопросы, и сам попутно выслушивал басни про удивительный порядок, который воцарился в мире мёртвых после Краха Девяти Небес. Да-да, — там, как это ни парадоксально, теперь была жизнь. Собственная, совершенно самодостаточная цивилизация. В какой-то момент голос признался, что был правителем загробной Империи, и предложил Тан Хао стать своим слугой.
Однако к этому времени у мужчины зародились подозрения. Тан Хао был вовсе не глупым человеком. Рассказы про утопию были слишком сказочными, да и желание голоса ворваться в так называемое захолустье, как называл он Звездный небосвод, выглядело чересчур настойчивым. Тан Хао вежливо отказался, и тогда голос сделал ему другое предложение: вернуть, хотя бы на мгновение, душу его жены. Тут мужчина не мог сказать нет, — просто не мог... На всякий случай он записал всё что знает о голосе, все свои исследования в особый камешек, который надёжно спрятал, а потом стёр о нём собственные воспоминания.
Затем Тан Хао отправился провести ритуал призыва.
А спустя всего пару дней попытался убить своего отца.
— Но это был уже не мой сын, — сухо рассказывал Тан Лунь. Мужчина подошёл к саркофагу, на котором Фан Линь прочитал имя — Тан Хао.
— Он погиб. Ритуал был обманом, который вручил душу Хао в руки монстра. Потом я нашёл его сообщение и узнал, что тогда случилось.
Фан Линь кивнул, а потом усмехнулся:
— Забавно.
— С чего ты смеёшься, мальчишка?
— Ничего, — ответил Фан Линь. И вздохнул
Получается, всё это время старик Тан не подпускал никого к Мае, потому что ему было
