Тянусь в карман сумки, чтобы достать деньги, но он накрывает мою руку своей.
– Ничего не надо, я ведь так и не довез тебя. – Он бросает хмурый взгляд на Заида. – Побереги ее, она же в положении.
Заид только хмуро кивает и ведет меня к своей машине. Усаживает на пассажирское сиденье и, заняв водительское место, отъезжает от обочины. Довольно долго мы едем в полной тишине.
– Голодна? – наконец спрашивает он.
– Нет.
– Мы заедем в город, но нам нельзя в людное место, меня могут узнать. Пока что для всех я мертв.
– Надень гутру.
– Вряд ли это поможет.
Остаток дороги он сосредоточенно ведет машину и периодически так сильно сжимает пальцами руль, что на руках вздуваются вены. Заид не смотрит на меня, но мне и не хочется этого. Пусть лучше вообще не обращает внимание. В противном случае я рискую раскиснуть и растаять, а у меня к нему слишком много претензий.
В городе мы петляем по улочкам, пока не въезжаем на подземную парковку большого торгового центра. Заид паркует машину в самом темном углу, и в салоне повисает оглушительная тишина, в которой, кажется, можно расслышать даже биение наших сердец. Увы, совсем не в унисон.
– Наверное, для начала я должен попросить прощения. – Я вижу, как подрагивают его пальцы, и мне так странно наблюдать за несвойственными Заиду реакциями тела. Он всегда собран и держит себя в руках. – За то, что усомнился в твоей верности, – добавляет он.
– А за то, что скрыл от меня наличие жены? – со злостью выплевываю я. – Или ты считаешь этот факт не настолько важным?
– Джанан, ты была моей наложницей, я перед гаремом не отчитываюсь.
Я тяжело вздыхаю. Значит, просто наложницей. Что ж, это все объясняет.
– Где ты был?
– Вряд ли ты хочешь знать.
– Я хочу! – настаиваю. Хочется сказать, что я его хоронила и воскрешала в своих мыслях каждый день. Молила Всевышнего, чтобы вернул мне любимого, просила дать ему силы выжить. Но молчу. Раз уж я простая наложница, пожалуй, Заиду не стоит знать, через какие муки я прошла.
– Отец меня предал. Вместе с моим младшим братом, – Заид произносит это отрывисто, словно ему тяжело озвучивать то, что приносит боль. – Они объединились с моими врагами, использовали меня для своих грязных дел. Я хотел покончить с этим быстро и кардинально, но мне не дали. Я должен был лететь в Ирландию на встречу… с нужными людьми, но до аэропорта не доехал.
– Где ты был все это время?
– Сначала отец пытался со мной договориться. Потом просто отдал Эмиру.
– Что значит – отдал?
– На расправу, Джанан, – спокойно отвечает он, но руки на руле снова сжимаются сильнее. Я даже не обратила внимания, что он их так и не опустил.
– И что с тобой делали? – дрожащим шепотом спрашиваю я.
Заид молчит, но я вижу, как на челюсти играют желваки, а взгляд его устремлен вперед. Ему до сих пор больно.
– Не хочу вдаваться в подробности, – наконец твердо произносит он.
– Ты хромаешь…
– У меня была сломана нога. В колене. Нужна будет операция, но позже.
– Твое лицо…
– Я слишком долго пробыл в пустыне.
– Под открытым небом?
Он кивает, но все еще не смотрит на меня.
– Все это я вылечу и исправлю, Джанан. Но для начала должен обезопасить вас с ребенком.
– Кто помог тебе выбраться из пустыни?
– Шуджа со своими людьми. Изначально он был со мной, но ему удалось сбежать. Меня же слишком сильно охраняли, чтобы мне подвернулся такой шанс. Я так хотел успеть приехать, лично свернуть шею Муне, как только узнал о ее предательстве, – цедит он сквозь зубы.
– Я до сих пор удивлена, почему она меня не отравила, хотя могла бы, пока поила меня зельями.
– Какими зельями? – он резко поворачивается ко мне.
– Не знаю. Заид, мне ее представили как твою жену, Хая с Лутфией сказали, что она не представляет для меня опасности. А еще в начале беременности у меня были боли в животе. Муна давала мне какие-то отвары, и они мне помогли.
– Не хочу оправдывать ее даже в своей голове, – со злостью отвечает он и снова смотрит вперед.
– Валид не знал, где ты…
– Он не поехал с нами в аэропорт, остался, чтобы присматривать за бизнесом.
Ответив, Заид замолкает, как и я. Смотрю на свои руки, вцепившиеся в сумку, лежащую на коленях, и думаю, но ничего толкового в голову не приходит. Я все еще счастлива, что Заид жив. Все еще люблю его безмерно. Но никак не могу найти в себе силы для прощения за то, что он подозревал меня в измене.
– Что будет дальше, Заид? – тихо спрашиваю я.
– Сначала мне нужно закрыть вопрос, который теперь стоит очень остро, а потом мы все вернемся домой.
– Весь гарем?
– Да.
– Что с ними?
– Все в порядке, Шуджа перевез их в надежное место.
Из моей груди вырывается судорожный выдох. Значит, снова гарем. Опять я буду одна среди многих. Никогда мне не стать единственной для него. Разве что только матерью его ребенку. Одному, потому что больше я не намерена спать с Заидом.
– Отвезешь меня в родительский дом? – спрашиваю тихо, даже не поворачиваясь к нему лицом.
– Нет.
Своим ответом он вынуждает меня посмотреть на него. Заид тоже впился в меня взглядом и сверлит им насквозь.
– Я хочу в родительский дом, – тверже произношу я. – Ты обещал отвезти меня туда, если после нашего разговора я не передумаю.
– Теперь я решаю, где ты будешь жить.
– Как будто до этого я хотя бы раз принимала решение. Отпусти меня, прошу тебя, – заканчиваю просьбу хриплым шепотом и всхлипываю, а Заид сжимает челюсти.
– Нет, Джанан.
– Ты лишился права называть меня так, – повторяю его слова, переиначивая на свой лад.
– Я всегда буду так тебя звать. Больше нет Амиры, только моя Джанан. Мы едем к тете Хафизе и останемся у нее, пока все не закончится. А потом вернемся домой.
Я молча отворачиваюсь. Говорить с ним бесполезно. Что я могу ему противопоставить? Свое положение? Ну так оно как раз играет ему на руку, он ведь отец ребенка.
Не дождавшись от меня ответа, Заид заводит машину, и мы выезжаем с парковки. Он достает из-за козырька над головой солнцезащитные очки и протягивает мне. Я качаю головой, тогда Заид надевает их, а мне хочется разрыдаться от того, насколько он красивый и мужественный. Несмотря на шрам на шее, возле глаза, надорванную мочку уха и неравномерный цвет кожи с темной коркой, он все еще такой же привлекательный. Украдкой смотрю на широкие плечи, обтянутые трикотажной футболкой с длинными рукавами, закатанными до локтей. На предплечья, покрытые дорожками вен, пальцы и… браслет. Тот самый, который я подарила ему перед отъездом. Как ему удалось сохранить его? Мой взгляд устремляется к лицу Заида, а потом я отвожу его, глядя в окно. Сердце грохочет, объятое надеждой. Пустой и совершенно не уместной, но именно она заставляет глупый орган заходиться от какой-то иррациональной радости.
