ликвидации его и достижения мира между Украиной и Сов. Россией и вышел из кабинета, когда эти усилия не осуществились»[592]. Нужно еще раз подчеркнуть, что В. Чеховский был не только главой правительства, но и министром иностранных дел.
А кратко переданный последовавший обмен резкими нотами между дипломатическими ведомствами УНР и РСФСР в начале января 1919 г. был не столько формальным поводом для активизации дипломатических контактов, сколько характерным этапом их продолжения, поиска не столько тактического, сколько стратегического решения. Вопреки грозным, ультимативным требованиям, обоюдно включенным в документы, оснований для компромисса оставалось все же достаточно. По крайней мере, последние в конце концов перевесили, когда в столкновение пришли аргументы «за» и «против» переговоров с Москвой.
Официальному решению о формировании чрезвычайной миссии предшествовали подготовительные совещания в правительственной среде. По утверждениям М. Рафеса, в них сразу проявились значительные разногласия. В частности, правые украинские партии совсем не желали быть причастными к инициативе левых сил. «В среде украинских правительственных сфер происходила борьба, – писал лидер местной организации Бунда. – Это были последние дни, когда должна была окончательно определиться ориентация внешней политики Украины, а под ее влиянием и внутренней. Глава совета министров Чеховский разрывался между Директорией, которая с каждым днем клонилась все больше вправо, и Коновальцем с одной стороны и левым большинством ЦК УСДРП – со второй. За кулисами шли переговоры с Антантой, левому Юрию Мазуренко поручено было организовать делегацию в Москву, в Советскую Россию для ликвидации всех трений. Переговоры эти должны были быть продолжением еще прежде начатых переговоров в Гомеле между Семеном Мазуренко с одной стороны, и Раковским и Мануильским – с другой. Директория, не учитывая изменений, которые произошли на протяжении двух месяцев, надеялась, что ей удастся спекулировать на расхождениях между «оппортунистической» Москвой и «безоглядной» группой Пятакова. Чичерин приветствовал инициативу мирных переговоров, что усилило внутри правительственных кругов влияние левых»[593].
3 января 1919 г. М. Рафес получил от Ю. Мазуренко предложение принять участие в «чрезвычайной дипломатической миссии, которая должна немедленно выехать в Москву». В тот же день бюро Главного комитета Бунда практически уклонилось от участия в правительственной делегации, предложив УСДРП «взять на себя инициативу организации социалистической делегации к социалистическим партиям РСФСР»[594].
Выжидательную позицию заняла и УПСР. На встрече с В. Чеховским 4 января М. Полоз заявил, что эсеры готовы принять участие в поездке в Москву лишь с информационной целью. Не проявила решительности и Объединенная еврейская социалистическая партия, представленная на этой встрече Брегманом[595].
Кроме прочего, определенное недоверие и настороженность политиков вызвали расчеты В. Чеховского на осуществление в ходе планируемого визита линии украинского «нейтралитета». Учитывая международное положение УНР, окруженной со всех сторон фронтами могущественных сил с непримиримо-враждебными интересами и намерениями, это представлялось просто нереальным. «Надо было солидаризироваться с одним или с другим фронтом: с собственными трудящимися массами и Советской Россией, или с украинской буржуазией и мировым антантским империализмом», – резюмировал по этому поводу П. Христюк[596].
При таких обстоятельствах В. Чеховский предложил послать в Москву фактически две делегации: правительственную (официальную) и общественную (представители украинских социалистических партий). Относительно официальной позиции правительства (М. Рафес замечал, что это была больше личная точка зрения В. Чеховского) глава совета народных министров наставлял потенциальных посланцев в Советскую Россию: «Скажите в Москве, что мы, социалисты, стоим за власть трудового народа, что всю политику определит наш Трудовой конгресс. Он же сформирует и новое министерство. Мы ничего не имеем против группы Пятакова как социально-общественной группы и даже желали бы иметь их представителей в составе нашего правительства потому, что они имеют влияние на часть рабочих. Мы обещаем полную свободу всем партиям, в том числе и большевикам, но вооруженную борьбу будем подавлять вооруженной силой. Мы стоим за полнейший нейтралитет в международных отношениях. Обязательства воевать с Антантой мы на себя не берем, но не допускаем их десанта. Если же они будут стараться навязать нам свои буржуазные порядки, мы будем против них бороться. Наша борьба с Антантой остается преимущественно дипломатической. С Доном боремся силой оружия, но лишь в наших границах, в пределы Дона не идем. Мы должны считаться с реальной силой. Краснова признавать не будем. От Москвы требуем взаимного признания суверенитета»[597].
По поводу приведенного можно высказать разве что сомнения относительно утверждения об инструкциях как плоде субъективного творчества В. Чеховского. В частности, В. Винниченко утверждает: Директория дала главе миссии в Москве «указания отстаивать три главнейших пункта: нейтралитет Украины, оборона против контрреволюции и наступления Антанты и система советской власти в форме трудовых советов»[598]. Как видно, в изложении М. Рафеса, позиция главы совета народных министров лишь детализировала засвидетельствованное В. Винниченко «указание Директории».
Сущностно корреспондирует с приведенным и информация П. Христюка: «Миссия должна была заявить, что Директория соглашается на советскую форму власти на Украине с обеспечением в советах правильного представительства украинского крестьянства (т. е. на систему трудовых советов), что Директория пойдет на заключение экономического договора и военного союза с Советской Россией в целях борьбы с российским добровольчеством и обороны обеих республик от наступления антантского войска; взамен должно быть прекращено наступление российского войска на Украину и признана независимость Украинской Республики с той верховной властью, которую установит Трудовой конгресс»[599].
Определенные разночтения в приведенных извлечениях-информациях не должны вызвать сомнений: официального документа не существует, а процесс выработки согласованной позиции каждый автор запомнил по-своему. Впрочем, принципиальных расхождений в вышеизложенном и нет. Сколько-нибудь существенные отличия в подходах к намеченному мероприятию уже на той стадии были скорректированы посредством изменений в персональном составе участников миссии. Так, сначала планировалось, что возглавит делегацию влиятельный член ЦК УСДРП, близкий к В. Винниченко (он был хорошо осведомлен о контактах последнего с Д. Мануильским и Х. Раковским осенью 1918 г.) Юрий Мазуренко.
Однако, придерживаясь сравнительно более радикальной, чем В. Чеховский, платформы, Ю. Мазуренко выдвинул собственное видение (по сути – условия) выполнения поручения: «1) Отмена состояния осады. Легальное существование всех социалистических партий при условии ведения парламентских форм борьбы. Прекращение расстрелов коммунистов и украинских социалистов-революционеров. 2) Передача на местах власти Советам трудового народа под контролем комиссаров центральной власти. 3) Вместо Трудового конгресса съезд Советов трудовых депутатов. 4) Борьба с белогвардейцами. 5) Разоружение воинских частей, придерживающихся контрреволюционных ориентаций. 6) Открытая политика относительно Антанты. 7) Никаких разговоров с Красновым, кроме ультиматумов. 8) Чистка органов местной власти. До создания советов на местах создаются ревкомы»[600].
М. Рафес считал выдвинутую Ю. Мазуренко программу неприемлемой, утверждая, что «при этих условиях межпартийная социалистическая делегация имела лишь один смысл: звать Советскую Россию для вооруженной поддержки в деле свержения Директории». Соответственно, Бунд отказался от участия в поездке в
