Не открывая глаз, она вспомнила о вчерашнем походе в ресторан. Пили хорошее вино, немного водки. Закусывали, кажется, апельсинами, ели свиную отбивную с картофелем. Не должно было быть сильного похмелья! Ни тошноты, ни противной тяжести в желудке она не ощущала, но почему ей так плохо?
Она повернулась на бок, чтобы поспать еще немножко, но поняла, что ей мешает живот. Живот?! Это еще что такое? У нее вздулось пузо до ужасающих размеров?!
И почему-то не открыть глаза. Словно склеились ресницы. Лишь с четвертой попытки зрачки освободились из-под век. Утренний свет уже проникалчерез зеленые парчовые портьеры в комнату.
Довольно быстро глаза привыкали к свету, Альвина огляделась. Она лежала на широкой кровати, в чужой постели, в ночной рубашке.
Как?! Она ведь твердо помнила, что засыпала на кресле в гостиной. Но кресла с изогнутой спинкой не было. И комната не та. Значит, ее перенесли во сне и нацепили ночную рубашку. Зачем? С ней явно было что-то не так.
Интуитивно Альвина ощупала рукой свои волосы. Они были довольно короткими, только до плеч. Вместо привычной густой шевелюры. Альвиназахватила прядь, поднесла ее к лицу и испуганно вскрикнула. Прядь оказалась блеклого русого цвета, с проседью, тогда как ее собственные волосы были ярко-рыжыми. И рука у нее какая-то не такая.
Альвина вытянула из-под одеяла перед собой руку, толстую, бледную, с золотым обручальным кольцом на пальце. Что это такое? Сны наяву? Какие-то странные, злые.
«Иногда фантазии мы принимаем за реальность, настолько они правдоподобны», — подумала Альвина, пытаясь заглушить нервное напряжение, охватившее ее.
Она откинула одеяло и резким движением, как это делала частенько дома, попыталась вскочить с кровати.
Однако резкая пронизывающая больв ногах остановила ее. Альвина едва удержалась, чтобы не упасть на пол. И вновь плюхнулась на кровать.
Некоторое время она сидела, зажмурив глаза, словно с отключенным сознанием, ничего не понимая. Ее опухшие ноги были покрыты выпирающими венами. Точнее, эти ноги не могли принадлежать ей ранее!
Когда боль потихоньку стала отступать, пугающие мысли вновь полезли в голову Альвины. Она ничего не понимала. Кошмар не проходил. Альвина перекрестилась. Слов молитвы она не знала, но стала просить Бога избавить ее от наваждения. Не помогло.
С трудом она заставила себя встать с постели и подойти к зеркалу у входа в комнату. На нее смотрело отражение жены Андрея! Толстой тетки в ночной рубашке. От столь жуткой картины Альвину передернуло, по телу пробежала мелкая дрожь. Альвина схватилась руками за голову, отражение сделало то же самое. Лицо в зеркале выглядело бледным, уставшим, с темными кругами под глазами.
— Ой, мамочка! — выдохнула Альвина не своим голосом. В голове опять мелькнула надежда, что это всего лишь галлюцинация на фоне изрядного потребления спиртного.
— Допилась! — сказала Альвина, крепко зажмурилась и вновь открыла глаза в надежде, что галлюцинация исчезнет. Все бесполезно! Да еще с ее зрением что-то случилось — она стала существенно хуже видеть.
— Так не бывает, — прошептала Альвина, вновь перекрестилась и стала ощупывать свое лицо. Такое жирное и противное.
Вдруг Альвина все поняла. Ее подменили, вселили в чужое тело. Андрюшка поменял ее с женой! От этой догадки во рту сразу пересохло.
Она была роковой красавицей, разбивавшей сердца мужчин. А теперь из зеркала на Альвину смотрела противная, жалкая толстуха в годах. Грудь ее сжалась от страха и обиды. Понимание того, что она попала в ловушку, сковывало движения, мешало соображать. То, что здесь произошло, не было похоже на розыгрыш. Черкасов совершил преступление, которое не вписывается ни в какие рамки и законы. Но, может быть, он вернет ее назад?
С трудом Альвина добралась до кровати и рухнула в изнеможении.
Происходящее походило на бред сумасшедшего. И Альвинапродолжала молила Бога, чтобы все оказалось бредом. Она теперь даже согласилась бы родить ребенка, только бы вернуться в родное тело, только бы проснуться в своей квартире и забыть эксперимент Черкасова как страшный сон.
Альвина была раздавлена и беспомощна. Отчаяние разрывало ее душу. И все же она внимательно осмотрелакомнату. На стуле рядом с кроватью была аккуратно сложена одежда Алены. Альвина ощупала карманы. Мобильный телефон отсутствовал. В комнате вообще не было телефона. Обычная спальная, небольшая и не богато обставленная, с решетками на окнах. Ее заперли здесь. И решетки, чтобы не могла выбраться через окно.
Альвина поняла, что ненавидит это место, но застрянет здесь надолго. Маленькая комнатушка с убогой мебелью будет для нее тюрьмой. Двойной тюрьмой. Ведь застенками ее души станет отныне это толстое тело.
Как же все произошедшее противоречило тому, к чему она готовила себя! Не такого «подарка» ждала Альвина от жизни, совсем не такого.
— Подло, — прошептала бывшая девушка, облизывая сухие губы, — чудовищно подло!..
Альвина и подумать не могла, что все для нееможет закончиться именно так! Неужели Андрей смог, осмелился проделать с ней такое? Она не простит ему этого никогда!
Альвина ненавидела сейчас Черкасова всей своей душой. При одном лишь воспоминании о нем, о том, что он сделал с нею, бывшую девушку бросало то в жар, то в холод.
Она презирала Черкасова. Он совершил насилие. Над ней, над ее телом, над природой. Ни капельки сострадания, ничего святого!
Альвина была охвачена единственный желанием: покинуть новое тело как можно скорее! Но она понимала всю безысходность своего теперешнего положения. В создавшейся ситуации приходилась уповать лишь на совесть Черкасова.
В то же время в уголке ее разбитой и искалеченной души еще теплилась надежда на то, что все можно поправить, вернуть на круги свои. Может, Андрей и его жена одумаются? Чудовищный эксперимент наверняка не согласован с ФСБ. Его не одобрит начальство, Черкасова обяжут произвести обратную замену.
— Андрей! — заорала Альвина так громко, как только могла.
Послышались шаги, скрип ключа в открываемом замке и холодный, жесткий голос Черкасова:
— Ты уже пришла в себя и все поняла?
— Я уже осознала всю безысходность моего теперешнего положения. И переживаю! Это такой кошмар! — ответила Альвина как можно мягче. Хотязлость съедала ее изнутри. Но она понимала, что скандалом ничего не добьется. И решила действовать хитростью. У нее хватило выдержки не броситься на негодяя с кулакамии грубыми оскорблениями.
— Не переживай, — сказал Черкасов. — Это временно. Я найду тебе новое молодое тело или верну назад.
— Когда вернешь?
— После того, как родит Аленка.
— Но я и сама могу родить. Я не буду делать аборт. Только верни меня назад. Пожалуйста!
— Ну, это совсем другое дело! — расплылся в улыбке Черкасов. — Хорошо, что ты передумала делать аборт. Но надежнее будет, если Аленка родит сама.
