не зря же ждала…
— Я идиот…
Сделав глубокий вдох и прикрыв глаза, словно собирается с мыслями, Слава опускает руку между нашими телами и вновь начинает ласкать меня пальцами.
— Расслабься. Так сильно больно больше не будет.
Да даже если бы и было, мне всё равно. Лишь бы это был он. Только он. Всегда.
Его губы сминают мои губы, пальцы доводят до иступления. Боль постепенно уходит, а на её место приходит наслаждение. Я забываю, как кричала и плакала несколько минут назад, и вновь льну к мужчине, кусая губы и постанывая, пока снова не ощущаю наполненность и тесноту, отчего на миг напрягаюсь.
Но когда понимаю, что больше не больно, позволяю себе окончательно расслабиться. Номер отеля заполняют хриплое дыхание Славы, негромкий скрип кровати и мои стоны. Слава двигается осторожно, не прекращая ласку пальцами. А я просто с ума схожу от того, что теперь он стал частью меня в буквальном смысле, и вся та теснота, от которой распирает моё тело — это он.
— Любимый, — шепчу я, царапая Славины плечи. — Не отпускай.
— Не отпущу, Саш.
Меня прошивает дрожью. Захлёбываясь криком, я вплетаю пальцы в волосы мужчины, тяну их, вжимаясь пятками в его ягодицы. Слышу, как он хрипло рычит мне в шею, как шепчет о том, как сильно я ему нужна. И о том, что я отныне только его.
А я, глупая, снова плачу. Потому что, кажется, все мои мечты только что сбылись. И любовь у меня теперь та самая, которая дольше чем вечность.
Глава 36. Соболь
Лёжа на боку и уперевшись локтем в матрас, смотрю на спящую Сашу. Жадно обвожу взглядом её тело. Истерзанные мной губы. Усыпанную засосами шею и грудь.
Не сдерживаюсь и провожу пальцами по оставленным мной отметинам, и чувствую, как на меня снова волнами накатывает возбуждение.
Млять, мне до сих пор крышу рвёт от мысли, что Саша была девочкой. Что до меня никто никогда её не касался. Чёрт, она пол года встречалась с этим американским пиндосом, и у них ничего не было! И это охренительно о многом говорит.
Это значит, что моя Саня никогда меня не забывала. Всё это время она любила меня. Ждала меня.
Чёрт… эти мысли топят мой мозг в эндорфинах по самую макушку.
Теперь приготовленная ей в первый день яичница воспринимается совсем иначе. Мля, да я готов целую тонну таких завтраков сожрать. Даже если после этого мне придётся выплюнуть свой желудок. Просто потому что Санёк палила эти яйца с любовью.
Подтягиваюсь выше и, оперевшись на кулаки, нависаю над спящей Сашкой. Веду носом по её волосам и щеке и забиваю лёгкие запахом шоколада.
Поддеваю пальцами кулон ангелочка, который подарил ей после смерти её родителей.
«Дольше чем вечность». Эта фраза оказалась чертовски пророческой. Не верится, что она до сих пор его носит. А я ведь не знал. Она же его под одежду прятала, а на ночь снимала.
Может, заметь я этот кулон на её шее раньше, до меня бы быстрее дошло, что Саша всё ещё меня любит.
Её майка разорвана и лохмотьями болтается на животе, а оставшиеся куски белья скинуты на пол. Вчера ночью, после того, что я с ней делал, она моментально уснула, так до конца и не раздевшись.
Не знаю, может я больной, но я маниакально тащусь, разглядывая плоды своих действий.
Первый. Я был у неё первый. И последний, потому что, как я уже говорил тысячу раз, Саша — это точка невозврата. И я прекрасно понимал это, когда ночью врезался в её тело.
Так что теперь мне предстоит сложный разговор с Климом на тему того, что я собираюсь забрать его сестру.
И тяжёлым он будет не только потому, что Клим по какой-то причине изначально был против нашего сближения. Паша мечтал, чтобы Санёк осталась жить после учёбы в Америке. А теперь этого не будет.
Я надеюсь, что этого не будет. Потому что как я смогу отпустить её? После того, что было ночью, это просто невозможно.
Наклонившись, оставляю лёгкий поцелуй на Сашиных скулах, и в этот же момент она открывает глаза.
— Что ты делаешь? — шарит по моему лицу расфокусированным взглядом.
Сжимаю её талию, когда она, закинув руки над головой начинает потягиваться. Глажу. Надавливаю большими пальцами под рёбра, тут же вклиниваясь у неё между ног.
Чёрт, мне так невыносимо сильно хочется снова быть в ней, что сдерживаться нереально сложно. Особенно сейчас, когда на нас обоих нет одежды, и я животом ощущаю её возбуждение.
— Целую тебя, Санёк, — хриплю, обводя языком засос на её шее. — Точнее, Саша. Ты же, оказывается с детства ненавидишь, когда я к тебе так обращаюсь. Больше не буду. Ну… я постараюсь. Хотя Санёк мне больше нравится. Для меня это особенное имя, потому что только я тебя так называю.
— Я не ненавижу, Слав, — улыбается. — Зачем ты вообще слушаешь разгневанную женщину? Просто мне казалось, что ты всё ещё продолжаешь меня так звать, потому что относишься до сих пор как к ребёнку.
— Однозначно я не так к тебе отношусь, Саш…
Опускаюсь ниже и накрываю губами её грудь. В начале одну, потом другую. Чёрт, сегодня её нельзя трогать, как бы сильно мне ни хотелось, потому что ей ещё будет больно.
И всё равно я не сдерживаюсь и проталкиваю руку между Сашиных бёдер. Просто убеждаясь, что она хочет так же сильно, как и я.
— Тогда…, — прерывисто выдыхает мне в губы, пытаясь свести ноги, но я не даю. — Тогда мне нравится Санёк… Хочу… я хочу…
— Чего хочешь, Саш?
Двигаю пальцами быстрее. Проталкиваю язык между её приоткрытых губ и чувствую на себе вибрацию от её стона.
Чёрт… я так долго не смогу сдерживаться… Особенно, когда Саша вот так
