– Что вы, царь-батюшка, – искренне изумился мужчина. – Как Кощей ему сказал, помогать на стенах, стрелы подносить, раненых уводить, воду или еду доставлять, то и делал. Уж не знаю, что там колдун ему пообещал, но ничего Елисей Елизарович себе не позволял, пусть и хотелось. Все делал то, что наказывал ему ваш представитель.
– А не врешь? – прищурился правитель.
– Да вот вам крест, – посланник размашисто перекрестился.
– Да верю, верю, – замахал на него царь. – Просто не представляю, что ему Константин да Василиса наговорили. Года не прошло – не узнать мальчишку.
– Взрослеет, – глубокомысленно заметил посадник.
Елизар Елисеевич только покивал. Да, взрослеет сын. Не заметно время летит. Кажется, только недавно в колыбельке лежал, ножками сучил, а сейчас уже вон какой вымахал, о делах с ним потолковать можно. Иной раз и сын что дельное предлагает. Поручения отцовские выполняет в точности. Если и отступает от указки, так не потому, что своевольничает, а потому, что видит на месте, как оно лучше будет. Невеста, опять же, прибыла. Еще пара лет и свадьбу играть предстоит. А ведь они с царицей люди не старые. Подумаешь, он недавно пятый десяток недавно разменял. Царица на пять лет моложе. Очередного ребенка ждет. Не старые они еще. А сын уже большой. Надобно ему опыт управления получать. Для начала на небольшом городе, а дальше видно будет.
Понятно, думы эти царь озвучивать посаднику не собирался. Все это он прикидывал сам, планируя обсудить после с Кощеем, воеводой да патриархом. Даже Марфу Матвеевну посвящать пока не спешил. Царице нервничать нельзя, а она непременно будет, едва о мужниных мыслях узнает. И нервничать, и спорить, и плакать. Нет уж, потом сообщит ей осторожно, когда окончательно все решит.
– Ну, коли на сегодня с делами покончено, – повернулся он к людям, что присутствовали на переговорах с послами, – то можно баньку, а после кваску испить да ужинать.
Все одобрительно закивали. Шутка ли, все уже помылись да отдыхать разошлись, кто по домам устроился, а кто по сеновалам али просто в шатрах под стенами, а царь-батюшка все никак с делами покончить не может. Утро вечера мудренее. После боя отдыхать надобно, а не послов принимать да с посадником проблемы обсуждать. Благо солнышко только коснулось краем леса. Не поздно еще.
Едва Елизар Елисеевич вышел за порог, сопровождавшие его люди радостно переглянулись. Вот теперь можно и баньку, и кваску, а то и пивка ячменного. А после по постелям мягким. Жаль, под боком женки не будет, ну да ничего, вскорости домой вернутся, наверстают.
Городец бурлил новостями, слухами, сплетнями. Войска постепенно возвращались в свои земли. Горыныч за два дня вернул в столицу царя, воеводу и наследника. Кощей предпочел добираться вместе со своими стрельцами. Марфа продолжала отмалчиваться, несмотря на то, что царица намекнула о деревне, где живут родители малыша.
Приглашенные на царское подворье жрецы немного освоились и уже не шарахались в стороны от дворовых девушек. Да и с мужской частью слуг они смогли найти общий язык, прежде всего не отказывая в помощи. Конюх вовсе не нарадовался на временных постояльцев, которые, едва немного пришли в себя, как начали помогать ему ремонтировать и вычищать стойла, переносить сено с верхнего хранилища вниз, чинить упряжь. Работа была для всех. При этом никому не мешали молиться своему богу, иные разве что прислушивались, что просят гости, да какие обещания дают. Благо, жертв кровавых никто приносить не собирался. А прочитать пару сотен раз какую-то молитву – пусть его долдонит, коли делать нечего больше.
По возвращении Елизара Елисеевича со жрецами прошла основательная беседа. Царь не стал скрывать, что война проиграна, после чего обрисовал перспективы. Или переселяться в деревню, или оставаться в городе, к которому они успели немного привыкнуть. После размышления жрецы решили остаться в Городце.
Василиса, обсуждая это с Ягой, даже не удержалась от пары предположений на этот счет.
– Уж не Анютка ли одного из них приворожила своими глазами, – пошутила девушка.
– Глазами, не глазами, а старший жрец, как от икоты избавился, мимо идет, токмо что шею не сворачивает, – подтвердила подозрения Яга. – Даром что лет на десять старше. Уж не смущала бы мужчину, а то глядишь, как бы чего не вышло. Бог то их непредсказуемый.
– Не выйдет, – успокоила наставницу Василиса. – Кажется, она и сама под чары его попала. Иначе бы не вздыхала так, стоит ему из виду скрыться. Только что с матерью ее делать. Ведь не примет зятя такого. На словах одно, а на деле не будет и покоя.
– Ну, это дело поправимое, – махнула рукой Яга. – Елизар Елисеевич планирует на пустыре храм этому богу строить. А то не дело, поклоняться ему разрешил, а того же петуха в жертву принести негде. Бог этот вроде как жрецам своим жениться не запрещает. Вот и будет храм, при храме подворье. Туда жену молодую и поведет. А теща в гости заходить станет. Изредка.
– Такая и изредка, – Василиса рассмеялась. Потом задумалась и хитро улыбнулась. – Хотя, можно пару намеков сделать, чтобы действительно не портила им жизнь. Главное, не перестараться.
– Это я на себя возьму, – уверенно произнесла Арина Романовна. – Твое дело малое, присматривать за ними, пока там живешь. Да за Марфой Матвеевной. А то не нравится мне, какую она деятельность развила. Уж побереглась бы. Чай, не девочка.
– Присмотрю, – пообещала молодая колдунья. – Думала перебраться обратно или в домик свой, или к вам, Косте к возвращению сюрприз сделать, но раз дело такое – обожду.
– Обожди, касатка, – вздохнула Яга. – А то что-то предчувствие у меня не хорошее. Не то, чтобы сбудется плохое, просто вижу, что так оно будет лучше.
Ее ученица только покивала. Сама она еще не умела так будущее если не видеть, то чувствовать, но смутное беспокойство не оставляло. Еще гонцы эти запаздывали. Или не в ту деревню их направили, или родители малыша уехали куда-то, и теперь посланные с новостью люди должны разыскивать осиротевших мать и отца.
– Ничего, – улыбнулась Василиса. – Не самое страшное, что произойти может. А пара месяцев погоды не сделает.
– Во поле березка стояла, – неожиданно раздалось с улицы. Девушка и ее наставница вздрогнули, потом дружно перекрестились.
Горыныч давал очередной концерт для слуг и всех, кто в этот момент находился неподалеку от царского подворья. И как всегда неожиданно для большей части слушателей. Яга и Вася еще пытались обсуждать свои дела, но в какой-то момент обе поймали себя на мысли, что как-то теряют нить разговора. Решив, что на этом можно закончить, они поднялись и покинули домик.
Возле ворот уже собирались люди. Одни с одной стороны забора, другие с другой. Сам Змей устроился снаружи, чтобы ненароком не повредить что, войдя в раж. Все-таки не маленький, хвостом махнет да снесет случайно половину конюшни или сараюшки, извиняйся потом. Потеря не велика, а вот выслушать многое придется.
Василиса немного приотстала, потому заметила, как недалеко от забора остановилась молоденькая девушка в темно-синем сарафане, с длинной русой косой. А вскорости, словно само собой, рядом с ней появился мужчина в темных штанах и рубахе, которые пришли на смену жреческой хламиде. Девушка подняла голову, посмотрела на своего соседа и смутилась. Но не отошла. Потом ее ладонь каким-то образом оказалась в его руке. Так и стояли они, слушая Горыныча. Молчали, только пальцы переплелись.
