На блюдо легли первые куски мяса, и пока самбо выкладывал следующие, я высыпал на круглый поднос с высокими бортиками нарванную зелень салата, базилика и майорана и переложил сверху сочные свиные стейки.
Джейк сел в кресло, взял один и впился в него зубами. Проглотив и запив морсом, соизволил, наконец, ответить:
— Ты говорил, что помнишь, как то место выглядит. Кажется, я, наконец, нашёл его. Там как раз характерная излучина и петля. Я искал это место в Штатах, а оно оказалось на Амазонке.
Я протянул руку за стейком и на секунду замер.
— Так ты летал не в Аппалачи, а в Южную Америку? Ты прям кладезь сюрпризов, — взял стейк и добавил: — Как моя Несси.
Джейк вернулся к углям и щипцами перевернул подрумянившуюся порцию мяса.
— У меня, Ник, как ты догадался, океан вопросов. Но я задам один, — он вернулся за столик и взялся за второй кусок. — Когда придётся соскребать тебя с пола в следующий раз?
Я буквально увидел себя бесформенной размазней, растёкшейся соплями после расставания с Несси, и его, стоящего надо мной с совком и гипсовой формой моего тела…
— Чёртов самбо… — проворчал, поморщившись от неприятного видения. — На этот раз обойдёмся без скребков.
— Значит, не такая уж Несси и твоя.
Провокатор отряхнул руки и снова ушёл к углям. Я ведь ждал его, чтобы рассказать о ней, но не мог начать этот разговор.
— Иногда мелькают мысли просто жить с ней дальше, и будь что будет. Я только рядом с ней могу себя контролировать и не так сдыхаю. А чуть отхожу — становится хуже. И всё слишком стремительно случилось… — оборвал себя на полуслове.
— Пока сознание взвешивает «за» и «против», член устанавливает прочные связи, — бросил Джейк, принося последнюю порцию стейков. — Она тебя стабилизирует?
— Скорее, да, чем нет… — Аппетит пропал, как и настроение. От счастья до депрессии — одна мысль. Эти чёртовы перепады меня уже задрали! Я понимал, что это навязанные гамартомой эмоции, но бороться с ними всё равно невозможно. — Если бы можно было взять это и отдать… — услышал свой голос и понял, что сказал это вслух. И добавил, понимая, что даже матёрые преступники не заслуживают таких мучений: — …какому-нибудь исчезающему виду животных. Пусть плодятся и размножаются.
— Ну, это как раз можно устроить.
Джейк сходил к океану пополоскать руки, вернулся и освободил на столике место. И снова полез в свою сумку. Через полминуты на расчищенном пятаке стояла… голова ягуара. Не в полный размер — пара моих кулаков. Одну глазницу заполнял чёрный, отражавший всё, как зеркало, гладкий камень, а вторая оказалась пуста.
— Что это?
— Твой тотем, — самбо откинулся в кресле и наблюдал за моей реакцией.
— И с чего ты это взял?
Я осторожно взял подарок и внимательно осмотрел его. Даже понюхал. Горьковато-цветочный запах, дурманный и приятный. Я подумал о Несси.
— Лоза ду́хов — лиана, похожая на спираль ДНК. Пуповина матери Земли, соединяющая всё живое, — объяснил друг. — Тебе что, знаком этот запах?
Да, чёрт возьми! Я вспомнил, как в туалете первым делом вдохнул аромат волос Несси. И эта лоза ароматочила очень похожим тембром.
— Этого не может быть, но похоже пахнет Несси.
Глаза Джейка загорелись откровенной заинтересованностью.
— Ягуарьи индейцы — майоруны — используют лозу для слияния душ с тотемным животным. На него переносят те болезни, которые не может излечить их шаман. А шаман мало что не может излечить.
— На чём основывается действие лозы?
Во мне заговорил исследователь. Я уже не раз думал о том, чтобы получить дополнительное образование и вплотную заняться этнофармакологией. Джейк в моём Научно Исследовательском Центре именно этим и занимался. Кому, как не самбо, быть ближе к коренным народам двух Америк? Да и не только.
— Тебе с точки зрения шаманизма или физики?
— И с точки зрения медицины тоже.
— У всего сущего свои вибрации. Можно проткнуть камень пальцем, если вибрировать, как он. Любая болезнь — живая, и тоже вибрирует. Всё живое можно уничтожить. Лоза — по сути, та же нефункциональная стереотаксическая система, что практикуешь ты, но Вэкэн Энканти — шаман майорунов — может призвать Вэкэн Танка и Нэпавина и «заболеть» или излечить человека на другом конце света.
— Ты хочешь сказать, что Вэкэн Энканти может… убить мою гамартому, не выходя из малоки?
— Если бы мог, ты бы уже был здоров.
— Тогда и говорить не о чем, — я поставил тотем на стол и разочарованно откинулся в кресле, заложив руки за голову. — Зачем ты привёл этот череп? — показал глазами на голову ягуара.
— Обещай, что выполнишь две мои просьбы.
— Чувствую себя сегодня недозолотой рыбкой — раздаю всем по два желания. Валяй, — махнул рукой, — загадывай.
— Успеется. А тотем возьми. И позвони мне, если что. Хоть днём, хоть ночью. А теперь расскажи-ка мне о Несси.
Я усмехнулся — пришло время трепанации души.
— Она — чудо… Я столько всего о ней уже передумал, что сейчас рассказать трудно… Я не могу не думать о ней, Джейк. Она у меня в крови… в каждой капле пота — она везде. Это очень сильное и болезненное чувство…
— Ник… — друг отставил бокал с морсом и потёр лоб. — Что ты сейчас думаешь о ней? Только не пытайся сформулировать, просто расслабься и, какие мысли всплывают — говори. Даже очень личное.
В этом весь Джейк. Он не будет задавать прямые вопросы — не верит ответам, даже если они мне самому кажутся искренними. «Не врёт только тело, Ник. Я слушаю, но верю только твоим глазам и рукам. Твоей заднице верю больше, чем языку: по тому, как ты елозишь в поисках нужных слов, я уже знаю ответ».
Поэтому я расслабился, отдавая бразды правления телу, и распустил язык…
Глава 22. Секс — это искусство
Каля-баля — это ещё не экспрессионизм.
Сунул-вынул — это ещё не секс.
Аудиозапись сеанса с Никитой Соломатом
