Он покачал головой:
— Я не очень голоден. Так жара возбуждает?
Генриетта взглянула на мужа.
— Иногда, но гораздо больше утомляет и мешает, отчего дела идут неудачно. Не так ли, Дэниел?
— Увы, ты права, — усмехнулся Дэниел и наполнил бокал Уилла вином. — Но что было, то прошло. Лучше расскажи, Уилл, что происходило здесь.
Молодой человек пожал плечами:
— Полагаю, вы слышали о поражении шотландцев при Данбаре?
— Нет, не слышали. — Вилка Дэниела звякнула о тарелку. — Когда это произошло?
— В начале месяца, — угрюмо ответил Уилл. — Их разбили наголову. Шотландцы потеряли каждого десятого, а англичане всего тридцать человек.
Это была очень важная новость, и Генриетта только сейчас заметила напряженность в глазах Уилла, строгую линию губ и хмурое выражение лица своего старого приятеля. Однако она почему-то усомнилась, что причиной этого является проигранное сражение.
— Что беспокоит тебя, Уилл?
Он взглянул на нее и покраснел.
— Ничего. Почему ты так решила?
Несколько месяцев назад Генриетта пристала бы к нему с расспросами, не давая времени на размышление. Но сейчас ей вдруг пришло в голову, что он стесняется открыться своей ближайшей подруге в присутствии Дэниела. Он не знал Дэниела так, как она, и по-прежнему обращался к нему с почтением, которое проявлял, когда они путешествовали под его покровительством. Нет, она подождет и поговорит с ним, когда они останутся наедине.
— Что слышно о короле? — спросил Дэниел. — Тебе известно, как последние новости повлияли на его планы? — Он взял из вазы грушу и начал аккуратно снимать с нее кожуру.
Уилл нахмурился:
— Говорят, он собирается в Шотландию, чтобы ободрить шотландцев, вновь собрать войско и выступить против Кромвеля. В случае успеха сформированное здесь войско короля также высадится на берегах Англии.
— А в случае неудачи… — Дэниел положил грушу на тарелку Генриетты. — Если шотландцы не поддержат короля, его сторонники в любом случае попытаются выступить своими силами.
— Но это очень глупо, — сказала Генриетта, надкусывая грушу, хотя аппетит у нее внезапно пропал. — Если шотландцы потерпели поражение, то войско роялистов, хуже оснащенное и малочисленное, имеет еще меньше шансов на успех.
Дэниел устало покачал головой:
— Возможно, это и так, но мы должны попытаться еще раз.
Генриетта вдруг взорвалась:
— Почему должны? Почему вы должны снова рисковать своими жизнями, заранее зная, что дело будет проиграно?
Мужчины минуту молча смотрели на нее, затем Дэниел твердо сказал:
— Ты сама знаешь почему, Гэрри. Это дело чести и принципа.
— Но вы проиграете и, возможно, будете тяжело ранены или убиты неизвестно ради чего, — не сдавалась Генриетта. — Из-за вашей чести и принципа страна переполнится вдовами и сиротами.
— Господи, Гэрри, ты рассуждаешь, как женщина, — удивленно сказал Уилл. — Я никогда не слышал, чтобы ты говорила подобные вещи.
— Я и есть женщина, а не глупый ребенок, мечтающий о приключениях.
Дэниел улыбнулся.
— Да, — сказал он. — Ты женщина, моя фея… именно женщина… иногда.
Уилл посмотрел на них и сразу понял, что он лишний.
— Извините меня, я собирался сегодня поиграть с друзьями в карты. — Он встал. — Завтра я поищу другую квартиру, так будет лучше.
— Ерунда, — воскликнула Гэрри. — Тебе не надо переезжать, правда, Дэниел?
— Я думаю, Уилл сам должен решить это, — спокойно сказал Дэниел. — Мы будем рады, если он останется, но, возможно, он предпочтет устроиться отдельно.
— О! — Генриетта закусила губу. — Ты имеешь в виду друзей, которых он захочет пригласить. — Внезапно ее глаза озорно блеснули. — Или распутных женщин? Так, что ли, Уилл?
К ее удивлению, Уилл густо покраснел.
— Это не смешно, Генриетта, и бестактно. Я думал, что ты стала более воспитанной. Желаю вам спокойной ночи.
Дверь за ним закрылась, и Генриетта почувствовала себя неловко.
— Что его так расстроило?
— Наверное, ты сказала что-то не то.
— О! Раньше я часто подсмеивалась над ним.
— Возможно, на этот раз ты чем-то обидела его. Вы больше не дети, Гэрри, и у Уилла есть чувство собственного достоинства.
Генриетта долго не могла уснуть, размышляя над случившимся. Ей почему-то казалось, что дело не в оскорбленном достоинстве. Уилл был явно не в своей тарелке, это вызвало у нее беспокойство, и она должна узнать причину.
На следующее утро Генриетта спустилась в столовую и весело приветствовала Уилла, как будто вчера ничего неприятного не произошло.
— Прошу прощения, Гэрри, — сказал он немного скованно, — за то, что был слишком резок вчера вечером.
— Ничего. — Она чмокнула его в нос. — Дэниел сказал, что я задела твое достоинство. Очень сожалею, если это так.
Уилл засмеялся и обнял ее одной рукой за талию.
— Вовсе нет. Можешь не беспокоиться.
— Ну вот, — торжествующе сказала Генриетта, оборачиваясь к Дэниелу. — Я же говорила тебе… О, что-то не так? У тебя очень суровый вид.
Дэниел, наблюдавший за ними, понял, что не успел изменить выражение своего лица, и энергично покачал головой:
— Нет, все в порядке, однако не стоит при девочках говорить о распутных женщинах, хорошо? Лиззи сразу потребует объяснений.
— Конечно, не буду. Кстати, где они?
— Пошли в церковь с госпожой Кирстон, — уведомил Уилл. — Надо сказать, весьма неохотно. Эта женщина стала слишком набожной в последнее время, ходит в церковь утром и вечером и заставляет детей сопровождать ее.
— Какая скука, — вздохнула Генриетта, намазывая маслом кусок пшеничного хлеба. — Может быть, им не стоит посещать службу каждый день? Они могут провести время со мной, обучаясь игре на гитаре или занимаясь еще чем-нибудь. Как ты думаешь, Дэниел?
— Если ты считаешь, что так будет лучше для них, то я согласен, — сказал Дэниел, вставая из-за стола.
— Возможно, и не лучше, но зато гораздо веселее.
Дэниел рассмеялся:
— В этих вопросах я полностью доверяю тебе, Гэрри. Реши и скажи госпоже Кирстон.
Генриетта недовольно сморщилась, но не стала возражать, решив принять удар на себя.
— Куда ты идешь?
— К королю. Я должен получить аудиенцию и доложить о результатах своей поездки. Необходимо также узнать о его дальнейших планах.
— Да, конечно. — Генриетта подставила мужу щеку для поцелуя. — Но ты вернешься к обеду?
