– Подождет.
Глава 24
Кит
Утром следующего дня я плыву на пароме в Хаф-Мун-Бей. Спокойна, как хирург. Хотя, если честно, в применении к хирургам, под словом «спокойный» подразумевается «бесчувственный». Встречаются, конечно, и эмоциональные хирурги, но тот, кто хочет преуспеть в этой профессии, должен быть немного роботом. На стажировках в хирургическом отделении я превращалась в комок нервов. Неотложка мне всегда была ближе.
Ладно, бог с ним. Я пью кофе на почти пустом пароме. Во всяком случае, от центра он отчалил почти пустой. Там столько народу сошло, что можно только удивляться, где они все здесь поместились.
Паром этот не ориентирован на туристов, поэтому я сижу у окна и смотрю на живописные вулканические острова. Думаю: а если бы один из них начал извергаться, выделяя тепловую энергию, в 100000 раз превосходящую энергию взрыва атомной бомбы, сброшенной на Нагасаки? Что это было бы за зрелище? Даже представить трудно, глядя на безмятежную синеву океана и еще более синие острова. По моей просьбе Хавьер не остался у меня на ночь, и я спала так крепко, что лицо до сих пор измято.
Но, должна признать, утром мне не хватало его общества. Он не прислал сообщения. Я сама собралась было написать ему, но передумала. Он знает, что у меня запланирована встреча с сестрой: я отправила ей эсэмэску вечером, когда мы с ним возвращались в гостиницу, и она сказала, куда хотела бы поехать со мной.
Одновременно жду и страшусь этого.
С мамой тоже пока еще не поговорила: не знаю, что ей сказать. Да, она жива. Да, у нее все хорошо. Просто чудесно! И у тебя двое внуков девяти и семи лет, о существовании которых ты даже не подозревала.
Нет, лучше сказать как-то иначе, как советовал Хавьер.
Посему разговор с мамой я откладываю на некоторое время, решив, что позвоню ей после встречи с сестрой.
Паром движется плавно, и через несколько минут после отплытия я сознаю, что вода, как обычно, влияет на меня чудодейственно. Наблюдаю за парнем на байдарке. Он сначала уклоняется от кильватерной струи моторной лодки, а потом въезжает в нее и радостно вращается на месте, вызывая улыбку на моих губах. Я влюбляюсь в этот уголок света. Здесь столько воды, столько неба. Мне нравятся здешние городки с крытыми пешеходными дорожками и разношерстными магазинчиками – они как будто из другого времени. Мне нравится подлинная красота местных пейзажей, своим великолепием затмевающих все сущее. Красота настоящего времени.
Как и окруженная холмами укромная бухта, куда везет меня паром, – ее я еще не видела. У пристани пришвартованы десятки парусников и яхт самых разных размеров; на склоне холма, что высится над ними, беспорядочное скопление домиков. Я схожу на берег. Джози уже ждет меня. Волосы у нее убраны назад, глаза прячутся за солнцезащитными очками, в руке – шляпа, которой она машет мне.
Я поднимаю руку, восхищаясь собой и одновременно ненавидя себя за свое внешнее спокойствие. На самом деле я нервничаю, возбуждена до дрожи и нахожусь на грани слез, но, если разревусь, возненавижу себя еще больше.
Приближаясь к Джози, я вижу, что по лицу ее струятся слезы, и это приводит меня в ярость. Она бросается ко мне, но я останавливаю ее, выставляя вперед руку. Произношу ледяным тоном:
– Нет. Вчерашняя встреча застала меня врасплох, но ты все эти годы знала, что я с ума схожу от горя, и позволила, чтобы я страдала, думая, что ты погибла. Джози, как ты могла так поступить?
– Мари, – поправляет она меня, понижая голос. – Теперь меня зовут Мари.
– Я не… – Мне хочется ее ударить.
Должно быть, она поняла это по моему лицу.
– Я готова выслушать все твои упреки. – Джози сдвигает очки на макушку. Под глазами у нее круги. – Ты можешь кричать на меня сколько влезет, и я постараюсь честно ответить на все твои вопросы. Но давай… не здесь… ладно? – Глаза у нее будто черные пуговки, точь в точь как у отца. Я тону в их глубине.
– Ладно, – уступаю я, смягчаясь. – Ты хорошо выглядишь, Джо… Мари. Очень хорошо.
– Спасибо. Я не пью пятнадцать лет.
– С тех пор, как погибла?
Она высоко вскидывает подбородок и смело встречает мой взгляд: за это ее совесть не гложет.
– Да.
– Мама, вообще-то, тоже.
Глаза ее на мгновение вспыхивают.
– Даже так?
– Да.
Она смотрит на меня, открыто рассматривает – волосы, лицо, фигуру.
– Ты стала красавицей, Кит.
– Спасибо.
– Я все время ищу о тебе информацию в Интернете. Читаю о тебе на маминой страничке в «Фейсбуке».
– Вот как? – И в этом у нее было огромное преимущество передо мной, осеняет меня. Пока я скорбела о ней, выискивая в толпе ее лицо, она читала обо мне в соцсетях. Качая головой, я отвожу глаза.
– Ты – врач, – тихо говорит она, тронув меня за руку, в том месте на сгибе локтя, где татуировка. – И у тебя прикольный кот.
– Бродяга, – чуть оттаиваю я.
Она улыбается, и эта непринужденная улыбка преображает ее лицо: передо мной моя утраченная сестра – Джози, которая читала мне, с которой мы придумывали всякие шалости. Я едва не сгибаюсь в три погибели, словно получила удар под дых.
– Эй, – ласково произносит она. – Тебе плохо?
– Не очень хорошо. Никак не могу прийти в себя.
– Я тебя понимаю. Мне тоже тяжело, хотя сама я всегда знала правду. – Она мягко направляет меня к стоянке. – Я прихватила для нас кое-что из еды. Подумала, что нам лучше поехать в одно чудесное местечко, где мы могли бы просто поговорить. В ресторане или в любом другом людном месте это будет не совсем удобно.
Я вспомнила, как ревела на плече у Хавьера.
– Пожалуй, ты права.
Она ведет меня к своей машине, черному внедорожнику – довольно компактному, но роскошному автомобилю. Вещи на заднем сиденье явно принадлежат детям. Я открываю дверцу с правой стороны, но затем вижу руль и обхожу машину, сажусь слева. В пассажирское кресло.
– Извини за бардак, – говорит она. – Я ввязалась в один новый проект, и… в общем, ни черта не успеваю.
– Ты аккуратностью никогда не отличалась.
Она весело смеется.
– Что правда, то правда. И этим всегда тебя бесила.
– Да уж.
– А у тебя это откуда, черт возьми? Не от мамы же. – Джози заводит машину. Двигатель оживает, тихо гудит. Гибрид, определяю я. Плюс в ее пользу. – Придется прокатиться немного, но дорога не ужасная. Воды?
– Да, давай.
Джози подает мне металлическую бутылку воды. Та на ощупь ледяная.
– С некоторых пор Сара объявила пластик вне закона. – В ее речи слышится слабый новозеландский акцент: слоги слегка укорочены. – У нас дома вообще нет ничего из пластика.
