— Ты можешь молчать, если я догадаюсь. Я узнаю по твоему лицу и никому не скажу. Теперь слушай. Там, на Западе, бывают дикие расправы, и ты замешан в одной из них. Я, конечно, не подразумеваю ограбление почты или нападение на поезд, но, может быть, ты, защищая поселенцев, повесил какого-нибудь бродягу или даже застрелил нескольких, как это иной раз приходится делать, обороняясь. Ага! Я был уверен, что догадался. Можешь не говорить, я вижу, как блестят твои глаза и сжимаются кулаки. — И Тед в восторге запрыгал по комнате.
— Молодец, молодец, продолжай, — сказал Дэн, находя странное удовольствие в болтовне Теда и желая, но не осмеливаясь подтвердить его догадки. Он, может быть, и сознался бы в проступке, если бы не понесенное наказание, позор которого еще тяжелым бременем лежал на нем.
— Я знал, что добьюсь правды, меня нелегко обмануть, — начал Тед с таким самодовольством, что Дэн коротко засмеялся. — Теперь ведь стало легче, когда ты поговорил со мной? Досказывай же скорее остальное, если только тебя не связывает клятва.
— В том то и дело, что она меня связывает.
— О, тогда, конечно, не нужно.
На лице Теда выразилось разочарование, но он сейчас же овладел собой и снова заговорил тоном светского человека:
— Я понимаю: дело чести, тайна до могилы и так далее. Очень рад, что ты заступился за товарища в больнице. Скольких ты убил?
— Одного.
— Негодяя, конечно?
— Отпетого мерзавца.
— Хорошо, но не смотри же так злобно. Я ничего не имею против. Я и сам с удовольствием поступил бы так же. Тебе пришлось потом бежать и стараться не обращать на себя внимания в течение некоторого времени. Не так ли?
— Да, и даже довольно долго.
— В конце концов все обошлось благополучно, ты удалился в шахты и там совершил свой подвиг. По-моему, прекрасно, и я очень рад, что знаю, но не буду болтать.
— Смотри же, помни свое обещание. Слушай, Тедди, если бы ты убил человека, дурного, конечно, — тебя бы это очень мучило?
Мальчик уже открыл рот, чтобы ответить: «Нисколько», — но что-то в лице Дэна остановило его:
— Если бы это случилось на войне или ради самозащиты, вероятно, я бы не мучился, ну а хватить человека в припадке гнева, конечно, другое дело. Я бы нисколько не удивился, если бы начал терзаться угрызениями совести, и убитый постоянно мерещился бы мне. Но с тобой ведь этого не было? Ты дрался честно, да?
— Я был прав, но мне все-таки жаль, что это случилось. Женщины смотрят на такие вопросы другими глазами и приходят в ужас. Это тяжело, ну да приходится привыкать.
— А ты не говори женщинам. Зачем им доставлять лишние неприятности? — сказал Тед с видом человека, хорошо изучившего женщин.
— Я и не собираюсь, но и ты держи свои предположения при себе. Теперь можешь читать, если хочешь.
На этом их разговор прекратился, но Тед очень утешился им и потом еще долго ходил с глубокомысленным и таинственным видом.
Прошло несколько спокойных недель. Дэн сердился на задержку в делах, и когда он наконец получил извещение, что бумаги его готовы, начал энергично готовиться к отъезду, желая тяжелой работой заглушить несчастную любовь и, отказавшись от личной жизни, посвятить себя другим.
Таким образом, в одно мартовское утро наш герой выехал из Пломфильда на своей Окту в сопровождении верного Дона. Теперь ему снова предстояло встретиться лицом к лицу с теми врагами, от которых его уже спасли один раз Божья помощь и человеческое милосердие.
— Боже мой, жизнь будто вся состоит только из расставаний, и с каждым годом разлука становится все тяжелее, — вздыхала миссис Джо неделю спустя, сидя в большой гостиной на Парнасе, куда вся семья собралась встретить вернувшихся путешественников, мистера Лори и миссис Эми, возвратившихся вместе с Бесс из Вашингтона.
— И встреч также, дорогая. Сейчас мы возвратились к вам, и Нат находится по дороге домой. Ищи во всем хорошую сторону, как советовала мама, и не горюй, — ответила миссис Эми, которая была очень рада вернуться домой, где ничто больше не угрожало покою ее дочери.
— Я так измучилась за последнее время, что не могу не ворчать. Как должен был удивиться Дэн, не встретив вас в Вашингтоне… Это было благоразумно с вашей стороны, но ему было бы приятно повидаться еще раз со своими, прежде чем отправиться в пустыню, — сказала миссис Джо печально.
— Так гораздо лучше. Мы сделали все что могли. Оставили ему письма и уехали, не дождавшись его. Бесс это, по-видимому, было приятно, а я положительно вздохнула свободно. — И миссис Эми улыбнулась дочери, которая весело смеялась и болтала с кузинами. Миссис Джо покачала головой, как будто не зная, где искать хорошую сторону в этом вопросе, но дальнейшим сетованиям был положен конец приходом мистера Лори, который радостно объявил:
— Новая картина. Взгляните, добрые люди, и скажите, как вам нравится андерсеновский скрипач?
С этими словами он распахнул двери, за которыми стоял молодой человек с сияющим лицом и скрипкой в руках. Все встали ему навстречу, восклицая:
— Нат! Нат!
Но Дейзи, утратившая на этот раз спокойствие, добежала до него первая и прильнула к нему, рыдая от радости. Вопрос был бесповоротно решен этими нежными объятиями, так как, хотя миссис Мегги быстро отвлекла от них свою дочь, но лишь для того, чтобы занять ее место; Деми с истинно братским чувством жал руку Нату, а Джози танцевала вокруг них, изображая всех трех ведьм Макбета, воплощенных в одну, и распевая самым трагическим голосом:
— Ничтожеством он был, второй скрипкой он есть, первой он будет! Слава, о, слава!
Дружный смех, вызванный этой выходкой, развеселил и успокоил всех. Затем начался обычный град вопросов и ответов. Молодые люди любовались белокурой бородой Ната и заграничным покроем его платья, девушки находили, что он очень похорошел, а старшие радовались его удачам. Конечно, все интересовались его музыкой, и, наговорившись досыта, он с радостью взялся за свой инструмент. Даже наиболее строгие слушатели удивлялись его успехам столько же, сколько энергии и самообладанию, которые из скромного Ната сделали нового человека. Через некоторое время, оглядев всех присутствующих с радостным и счастливым выражением, он сказал:
— Теперь позвольте мне сыграть вам одну вещицу, которую все, наверное, помнят, но никто не может любить так, как я.
И он заиграл ту уличную мелодию, которую они слышали от него, когда он в первый раз остановился у ворот Пломфильда. Все узнали ее и присоединились к грустному припеву, который так правильно передавал чувства, волновавшие музыканта.
— Теперь мое настроение значительно лучше, — говорила миссис Джо, возвращаясь с Парнаса домой. — Не всем нашим мальчикам посчастливилось в жизни, но мне кажется, что Ната можно отнести к числу удачников — и терпение Дейзи получит наконец вознаграждение. Нат — твоя работа, Фриц, и я сердечно поздравляю тебя.
