А проснулся только на рассвете. Приподнявшись на подушках, он увидел, как его мужская плоть приподняла одеяло. Рядом сладко посапывала жена. Он не смел ее будить. Вчера у Дженис был такой изможденный вид, будто она не спала несколько недель. К тому же у него было не больше силы, чем у новорожденного младенца. Надо подождать, пока желание стихнет.
Но оно не стихало. Питер говорил себе, что они еще не могут позволить себе иметь детей. Он знал, что Дженис страшно переживала из-за того, что еще нет средств, чтобы поднять их на ноги. Но тело яростно требовало акта продолжения рода, и женщина, которую он хотел видеть матерью своего ребенка, безмятежно лежала рядом.
Конечно, зов тела, который владел им сейчас, имел мало общего с идеей продолжения рода. Если ребенок после этого появится — хорошо. Но в данный момент его намерения были не столь далеко идущими. Ему хотелось обладать женщиной. И еще ему не терпелось выяснить, хочет ли жена его. Дженис была странной женщиной. Она не хотела выходить замуж, не хотела ложиться с ним в постель, не хотела ничего того, чего так отчаянно желал он. И все-таки, когда ему удавалось уговорить ее, она отвечала так страстно. Было приятно сознавать, что Дженис научилась желать его так же, как он желал ее. В такие моменты никакие превратности судьбы не имели значения.
Питер постарался заснуть, но ничего не получалось. Все тело болело. Осторожно повернувшись, он притянул жену к себе. Она невольно сжалась, попыталась вырваться.
И проснулась. Питер почувствовал это, хотя она не подала виду. Он погладил ее грудь через фланелевую сорочку. Дженис напряглась, но не отодвинулась. Он развязал ленточку и запустил руку в открывшийся ворот. Прикоснувшись к ее теплой плоти, он чуть не задохнулся от мощной волны, прокатившейся по его чреслам. Она слегка прогнулась, приподнимаясь навстречу его рукам. И Питер, потеряв всякое терпение, вдавил ее в матрас и склонился над ней, целуя грудь. Жена вскрикнула от наслаждения, и он совершенно потерял голову.
Она горячо отвечала на его поцелуи. Питер упивался этой страстью. Повернувшись на спину, он перекатил ее на себя, чтобы не тратить лишние силы. Теперь она нашла губами его грудь, желая вернуть то удовольствие, которое он ей давал, и стала нежно покусывать его сосок. Питер с трудом удерживался от крика, не в силах больше терпеть эту пытку желанием.
— Дженис, люби меня! — поцеловав ее в губы, приказал он, а может, взмолился.
Она, похоже, не поняла, чего хочет муж, но он не замедлил ей показать. Питер чувствовал ее неуверенность, но не мог больше ждать ни секунды и опустил ее на себя.
Вот и все, чего он хотел. Как только ее теплая плоть охватила его, сразу стало легко. Он приподнял бедра, почувствовав, как Дженис сжалась вокруг него, и осознал, что всегда мечтал быть только здесь.
Она раскачивалась над ним, стремясь получить наслаждение и деля его с ним.
— Не уходи, Дженис, — пробормотал он в ее волосы, когда все закончилось. — Никогда не уходи.
Эти слова относились не только к их физической близости, но Дженис ничего не слышала. Уютно устроившись в его сильных объятиях, она уже спала.
День был в полном разгаре, когда Питер снова проснулся. Постель рядом была пуста и холодна, но он чувствовал вкусные запахи, долетавшие в спальню из его маленькой кухни с первобытным очагом. Вот когда он понял, что должен делать.
Питер не дрогнул при этой мысли. В жизни каждого мужчины наступает час, когда надо сделать свой выбор. У Маллони было два пути: или он будет мотаться по белу свету в поисках призрачной птицы счастья, или осядет на месте и заживет своим домом. Питер выбрал второе.
Его выстиранная и выглаженная одежда лежала аккуратной стопкой на стуле рядом с кроватью. Когда-то у него были целый шкаф одежды и слуга, отвечавший за его гардероб. Тогда он не ценил того, что имел. Зато ценит то, что у него есть сейчас. Вернее, того, кто у него есть сейчас. А есть у Маллони замечательная женщина, которая поедет за ним на край света, чтобы скрасить его дом. Самое малое, что он может для нее сделать, — это дать ей самый лучший дом, какой только может.
Одевался Питер медленно, не надеясь на то, что сил его хватит надолго. Он уже не горел в лихорадке, но чувствовал огромную слабость. Правда, кое что в нем выздоровело окончательно. При воспоминании о том, как Дженис любила его этой ночью, Питер еле застегнул брюки.
Присев на край кровати, чтобы унять головокружение, Питер застегнул последние пуговицы на рубашке, медленно встал и, убедившись, что не упадет от слабости, сделал шаг к двери. И еще один.
Питер стоял, привалившись плечом к косяку, и любовался Дженис. Лицо ее пылало от жара огня, золотые локоны падали на изящную шею. Даже в стареньком платье она была красивой женщиной. Наверное, Питер наживет себе неприятности, одев ее в вечерние платья, но она заслужила всего самого лучшего.
Бетси в комнате не было. Питер чувствовал, как сильно давят ему брюки, но сдержал свой позыв. Сначала надо поговорить. Пусть Дженис знает, что он не обманщик и не подведет ее.
Она обернулась, и улыбка жены наполнила теплом все его существо, а когда их глаза встретились, вспыхнувший на ее щеках румянец буквально испепелил его. Он заставил-таки краснеть эту невозмутимую классную даму!
— Так вкусно пахнет, Дженни, — выдавил он, с трудом оторвавшись от косяка и подходя ближе.
Она была взволнованна.
— Я еще плохо умею готовить над огнем. — Она встревоженно посмотрела на Питера. — Может, лучше еще полежишь? Я принесу тебе завтрак в постель.
Поймав Дженис за плечи, он чмокнул ее в щеку.
— Я словно заново родился, мадам. И это все ты виновата!
Она быстро обняла его, но тут же смущенно отступила, как будто совершила нечто непростительно смелое.
— Ну что ж, садись, я налью тебе кофе.
Питер удержал ее за талию. Дженис вопросительно подняла на него глаза.
— По-моему, там наверху, в горах, уже идет снег. Надо выбираться отсюда, пока нас не занесло. Таунсенд не оставил здесь золота?
Дженис кивнула на закрытые сумки, стоявшие в углу рядом с камином.
— Он пошел искать тебе врача. Я не знаю, когда он вернется.
Питер пересчитал сумки и радостно вздохнул. Таунсенд оставил все.
— Мы встретимся с ним на тропе или в городе. Этого золота хватит, чтобы расплатиться с нашими долгами, но и только. Мне придется снова занимать, чтобы мы встали на ноги.
Дженис выслушала это с видимой радостью.
— По-моему, Гэйдж неплохой городок. Интересно, нужен ли там учитель?
— Если и нужен, пусть ищут без нашей помощи. А я отвезу тебя в Огайо, — решительно ответил Питер.
Дженис резко обернулась и удивленно уставилась на него:
— В Огайо? Зачем нам туда ехать?
А он-то думал, жена обрадуется возвращению к цивилизации! Наверное, она просто не поняла. Питер попытался объяснить:
