— Как это — ничего?! — возмутилась Лайма. —Только ленивый не знал, что Соня в пятницу вечером поехала к тебе важныевопросы решать. Она всем рассказала.
— Да она наврала! — рассердился Возницын, арассердившись, перестал бояться Корнеева и крикнул ему:
— Развяжите меня!
Корнеев вопросительно глянул на Лайму, и та кивнула. Тогдаон подошел и одним ловким движением распустил узел. Возницын немедленно сцепилруки перед собой и принялся их сосредоточенно мять, словно пытался прощупатькаждую мелкую косточку.
— Наврала она все, мы с ней не встречались в пятницу!Она за неделю до этого ко мне приезжала. Сказала про Петьку, я обещал помогать.Что я — не человек, что ли?
— Вы поругались, — констатировала Лайма.
— Конечно, я обиделся! Ты бы не обиделась? Петьке ужедесять месяцев, а я его ни разу на руках не держал!
— А откуда же ты, Сереженька, узнал, что Соня исчезлаименно в пятницу? Кто тебе сказал? С нами ты отношения не поддерживал, милициядо тебя тогда еще не добралась… А меня увидел — топиться поехал. Спектакльразыграл, как по нотам. Алиби себе обеспечивал. Так откуда? Откуда ты узнал?
Возницын забегал глазками по стене, словно ехал в поезде иследил за проносящимися мимо столбами.
— Да ладно, черт с тобой, скажу. Все скажу, толькоотстань. Олеся мне рассказала. Позвонила и выложила все. Что Соня ушла впятницу и не возвращается. Что она Петьку тебе собирается нести…
— Как?! — ахнула Лайма. — Ты знаком сПетькиной нянькой?! Она тебе звонила? Она же сказала, что ни одного телефона ненашла! И как ты с ней ухитрился познакомиться, а?
— Я же не дурак, Лайма! Когда я узнал, что у Сони сын,то сразу сообразил, что он мой.
— Но у Кисличенко туча поклонников!
— Да ладно тебе. Мы с ней целый год прожили. А ребенкаона от другого, что ли, родила? Так не бывает. Я все ждал, когда же Соняпозвонит и поставит меня в известность. Не дождался.
— И тогда ты проявил инициативу и познакомился сПетькиной нянькой.
— Да, а что? Мать всегда говорила, что у меня долженбыть наследник.
— Ничего, все очень мудро. Так что там с нянькой?
— Подарил ей пару склянок духов на праздники, браслетиз искусственного жемчуга, коробку конфет. Она мне позволяла немного коляску попарку покатать.
— Да ты бы сразу мне все это рассказал! Зачемврал? — закричала Лайма. — Я из-за тебя столько времени зряпотратила!
— Какого времени-то? — буркнул Возницын.
— Я тебя подозревала! Если бы я тебя не подозревала, тоискала бы другую кандидатуру на роль преступника. Другого человека, с которымСоня встречалась в пятницу вечером.
— Да знаю я, с кем она встречалась! — желчносказал Возницын. — Тоже мне — тайна замка Шпессарт! С этой задницей онавстречалась!
Лайма изумленно посмотрела на Корнеева, как будто тот долженбыл сразу все понять.
— Простите, — вкрадчиво спросил Корнеев. — Какуюконкретно задницу вы имеете в виду? В Москве проживает их несчетное количество.
— Я имею в виду Государева, кого же еще!
Возницын весь истекал желчью. Если бы можно было вывернутьсянаизнанку, демонстрируя свое презрение к «заднице Государеву», он бы, безсомнения, так и сделал.
— Мы ходим по кругу, — обреченно сказалаЛайма. — С Государевым я разговаривала, он все отрицает. Он вообще.., маловиделся с Соней в последнее время. Да и она им не особенно интересовалась. Мы сЛюбой даже не знали, что они в одном классе учились. Соня рассказать намзабыла.
— Чего-о-о?! — Возницын по-черепашьи вытянулвперед голову — словно высунул ее из-под панциря — и еще раз повторил с той жеинтонацией, сильно щуря глаза:
— Чего-о-о?! Забыла вам рассказать? Да ты что, Лайма?Сонька в Государева влюблена, как кошка! Она ведь в Москву вслед за нимприехала. И ради него. Только ради него. Он для нее — идол. Все равно, что ДжонЛеннон, понимаешь? Она все его песни наизусть знает. Вела себя, как идиотка. Вподъезде караулила, по телефону названивала. А ему на нее — плевать!
— Но он же… Он сказал, что не встречался сСоней, — расстроилась Лайма. — Что назначит вознаграждение…
Неужели ее так легко обвести вокруг пальца? Наверное, легко.Они с Государевым находятся в разных весовых категориях. Он — звезда, а она —секретный агент по случаю. Притом начинающий агент. Она не смогла разобраться.Надо же — каков! Казался таким искренним… Ни одной фальшивой интонации, ниодного подозрительного жеста!
— Я его ненавижу! — разбушевался Возницын.
Вскочил и принялся бегать по комнате. Схватил с полкижурнал, раскрыл на середине и со всего маху шмякнул на столик перед Корнеевым:
— Вот он, гадина, улыбается! Как можно было в такуюгадину влюбиться?!
Лайма осторожно подняла журнал и заглянула в него. Наразвороте обнаружилась статья, посвященная Государеву. Интервью с экскурсом впрошлое. Текст сопровождали фотографии — в том числе и детские, школьные. ИгорьГосударев — первоклассник. Пятиклассник, восьмиклассник… На всех снимкахсимпатичные ребята, мальчики и девочки. А Соньки ни на одной нет.
— Это Кисличенко фотографировала, — решительнозаявила она и посмотрела на обложку журнала. Вчерашний. Значит, Государевдействительно встречался с Соней в пятницу и получил вожделенный альбом сфотографиями. И пакет с пеликанами, в котором он лежал, должен быть у негодома. Возможно, Игорь сунул его под вешалку. Или в ящик, куда складываются всененужные пакеты. Или на балкон. Если ворваться туда с Корнеевым и Медведем,можно его найти. И тогда уж Государеву не отвертеться. Он расскажет, что сделалс Соней. Зачем надел ей на шею желтый шарфик. Почему вообще решил с нейрасправиться. И про Нику Елецкову расскажет. Потому что Ника никак, ну никак невписывается в схему.
Корнеев, который читал ее мысли, затушил окурок и сказал:
— Ребенок у Сони может быть от Государева. Ты ведьговорила, что она не боялась рожать одна, без мужа, верно? Насколько я знаю,незамужние женщины не боятся рожать только от горячо любимых мужчин.
— Ребенок мой! — строго сказал Возницын. — Уменя заключение врачебное есть. Он мой, а не Государева.
— Ну… — Корнеев провел по усам указательнымпальцем. — Соня могла наврать Государеву. Допустим, между ними что-тобыло. Было и прошло. А она хотела продолжения. Хотела, чтобы он все время рядомбыл. Вот и соврала, что Петька — его сын. Государев наверняка никакойэкспертизой не озаботился. Но ситуация ему не понравилась.
— И он Соньку убил?! — Лайма все не хотела веритьв такое. — А почему бы просто не отказаться от ребенка?
— Ваша Соня, как я понимаю, девица настырная. От самойСибири его преследовала. Надоела ему в конце концов. Все логично.
