Смутное воспоминание о любимом человеке… это был он. Мой сателлит, который не имея возможности последовать за мной физически, сохранял со мной мысленную связь. Он просто приходил в мои сны.
«Правда прямо перед тобой, но ты не видишь ее», сказала профессор Фантазма и была права. Я не видела правды, потому что от меня ее скрывали. Скрывали почти всю мою жизнь. О том, что я воплощение дракона, я узнала незадолго до ритуала — незадолго до того, как лунный дракон впервые должен был пробудиться во мне.
Мои родные и все, кто знал обо мне, не говорили мне правды, потому что боялись — боялись, что я осознаю свою сущность и душа дракона проснется.
Но ирония была в том, что им нечего было бояться. Я никогда не была угрозой для них. Их страх был страхом не передо мной, а перед древним и могущественным существом, которого они не понимали.
Ненависть моего брата…
Маар… Никогда я не хотела причинить тебе зла.
Перед моими глазами возник пятилетний ребенок. Я видела его улыбающееся лицо, с которого на меня смотрели ярко-синие — такие же, как у меня! — глаза. В моем сознании колокольчиком звенел его смех. Тогда, в детстве, я обожала своего брата, хотела защищать его. Почему они решили, что метка дракона — знак жертвы? Это знак избранного! Того, кого дракон больше всего желает защитить! Почему они так боялись? Откуда родился в сердцах людей этот страх?
Для того чтобы вернуть меня из Междумирья, Сиану нужно было вернуть мне душу дракона. Для этого он похитил перстень из прошлого. Перстень этот был создан для того, чтобы физическое воплощение лунного дракона — когда-то Линор, а позже я, — могло жить. Но душа лунного дракона при этом должна была находиться в спящем состоянии.
Благодаря Сиану — я вернулась в свой мир из Междумирья. Из-за Найта и моего желания спасти Сиана — душа дракона пробудилась.
Потому что лунный дракон не может существовать без своей луны.
Мой угрожающий рев вспорол воздух над бывшим Драконьим Гнездом — полуразрушенные стены особняка задрожали, испуганно дернулся флюгер на единственной уцелевшей башне.
Мой взгляд остановился на двух фигурах. Найт и Сиан. Оба были важны для меня. Оба связывали меня с тем временем, когда я еще могла быть обычной девочкой: играть, смеяться, ни о чем не переживать. Но только один из них любил меня, отдавая мне все, даже свою жизнь.
Я почувствовала, как внутри меня зародилась пульсация. Она нарастала, становилась все сильнее, билась изнутри о грудную клетку дракона, а потом словно какая-то сила хлынула из меня потоком и устремилась к Найту.
Нити и струи лунного света, перетекающие из Сиана в Найта, как будто совершили круговое движение, и потянулись в обратную сторону.
— Нет, Наис! Ты не смеешь! — прокричал Найт.
Мой тяжелый рык был ему ответом:
«Смею. Я — дракон. А ты всего лишь человек. Даже если в твоих жилах течет кровь дракона, твоя сила не может тягаться с моей».
Я видела, как с лица Найта, словно смытые водой, сходят черты Сиана. Видела, как лицу моего сателлита возвращаются краски, как его облик обретает прежнюю четкость.
Уникальная суть Сиана возвращалась к нему.
— Не вынуждай меня делать это, Наис, — произнес Найт, глядя на меня как будто с угрозой и сожалением одновременно. — Ты забыла?
Его слова заставили меня насторожиться.
Тряхнув головой, Найт отпустил нити лунного света — он уже понял, что его план по избавлению от Сиана не удался. Однако не успел с его ладоней сойти лунный свет, как над ними золотистым сиянием поднялся свет солнечный.
Я заревела от гнева, и тотчас услышала в реве дракона нотки тревоги. Я еще не понимала, в чем дело, но моя драконья сущность помнила — именно солнечный свет на долгие годы и даже десятилетия был для нее тюрьмой.
Над ладонями Найта рос шар из золотистого сияния.
Внутри меня зарождался воинственный рык. Наблюдая, как разрастается солнечная магия Найта, я вспоминала Марин Бриант, увязшую в янтаре Лерики, словно муха. Я знала, что собирается сделать Найт — снова поймать меня в плен янтарной тюрьмы, созданной магией солнечного дракона, и, заметив, как Найт сделал движение рукой, словно собирался замахнуться, я с ревом сорвалась с полуразрушенной стены руин и взмыла вверх, пытаясь увернуться от солнечных лучей, но…
Не только я — Сиан тоже поджидал нужный момент, и стоило только Найту направить на меня магию солнца, как мой сателлит бросился на него, сбивая с ног.
— Улетай, Наис! — услышала я.
Кружа в небе, высоко над руинами, я видела, как двое мужчин борются на полу второго этажа руин.
— Тебе не заполучить ее, Найт! — крикнул Сиан. — Никогда! Никогда — слышишь? — Наис не будет твоей!
Я видела, что Сиан побеждает в схватке. Он не был сильнее Найта, но сейчас его ярость и желание защитить меня, как будто придали ему второе дыхание.
— Не будь так уверен в этом, Сиан! — сбросив наконец с себя соперника, воскликнул Найт. — Мы еще посмотрим…
Он вскочил на ноги, тогда как Сиан все еще оставался на полу, пытаясь встать. И в этот момент из тела Найта неудержимым потоком ударили солнечные лучи — словно он сам был солнцем, которое пыталось отбросить свет так далеко, как только сможет дотянуться.
Я уже чувствовала, как солнечные лучи кусают мою чешую. Видела, как на хвосте и лапах появляются янтарные наросты. Из моей пасти вырвался безумный рев отчаяния…
И именно в этот момент произошло то, чего я меньше всего ожидала.
Темноволосая худенькая девушка бросилась к Найту и, обхватив его руками, толкнула вперед, так, что, не удержав равновесия, Найт покачнулся, и они оба упали на пол.
— Не смей мне мешать! — крикнул Найт, пытаясь сбросить с себя Лерику, но она вцепилась в него мертвой хваткой.
— Улетай, Наис! — крикнула Лерика, тяжело дыша и цепляясь за Найта изо всех сил. — Вместе с Сианом! В Междумирье! Ты же можешь, я слышала! Уходите, я его задержу!
В этот момент меня переполняла благодарность. Если бы я могла улыбаться — я бы улыбалась от счастья.
«И все-таки ты была моим настоящим другом, — мысленно обратилась я к Лерике. — Жаль, что я не доверяла тебе. Жаль, что нельзя ничего вернуть и стать ближе».
Ринувшись вниз, я позволила Сиану запрыгнуть мне на спину, и мы взмыли в небо. У меня не было крыльев, но это не мешало мне рассекать небеса, поднимаясь все выше и выше. В сгущающейся синеве надо мной уже была видна луна — все еще нечетко, лишь слабо очерченный контур серебристого светила. Но чем выше я поднималась, тем больше мне казалось, что луна похожа на окно в другие миры.
Где-то там, в лабиринтах миров, должно быть место, где я и Сиан сможем быть вместе. Где не будет устремленных на меня взглядов, полных страха и ненависти. Где никто не знает меня. Где последний дракон этого мира найдет покой.
