Я ничего не видела, а только пыталась понять, о чем меня спрашивают, ведь языка, на котором говорил служитель храма, я не знала, а когда от меня требовался ответ, то стоящий рядом со мной человек сжимал мою ладонь, тем самым давая понять, что пришла моя очередь отвечать. Меня даже не напугало, когда мне разрезали ладонь, и неизвестный переплел свою руку с моей. «Может, я сейчас прохожу обряд с другим мужчиной, становясь его женой? Возможно, только так можно снять метку?» От этих мыслей стало невыносимо больно, словно острый нож пронзил мое сердце! А когда голос храмовника стих, а неизвестный стал меня раздевать, я осознала в полной мере весь ужас происходящего. Мое тело же, наоборот, с радостью откликалось на уверенные ласки неизвестного, а вот сознание вопило от отчаянья. Я поняла, что все, больше я никогда не буду со своим зеленоглазым демоном, он потерян для меня навсегда.
Неизвестный взял меня на руки, положил на твердую поверхность и продолжил свои манипуляции с моим телом. Почему телом? Да потому, что крохотные зачатки моего сознания еще не угасли, и я осознавала ужас своего положения. Сейчас я ненавидела себя за глупость и упрямство, ведь Глюк меня дважды отговаривал от этой затеи, а я? Как всегда никого не слушала и шла напролом, и в итоге сейчас я нахожусь в объятьях постороннего мужчины, которого даже не вижу, не говоря уже о том, что даже и не знаю, кто он такой.
Как противно все это! Чувствую себя грязной. Как я завтра посмотрю в глаза ректору? Нет, это будет для меня невыносимо, я не смогу, я не выдержу этого! И тут до меня дошло, что Демиян мне не просто нравится, туг более глубокое чувство, не любовь конечно, но и не просто симпатия, я даже не могу дать определения этому чувству. Но зато теперь я могу с уверенностью утверждать, что знаю вкус измены: горький и мерзкий, несмотря на то, что тело ощущает невероятное блаженство от действий незнакомца.
Я еще надеялась, что дальше поцелуев не зайдет, но когда почувствовала, что мощное тело мужчины осторожно опустилось на меня сверху, и он уверенным движением развел мне ноги, устраиваясь между ними, я испугалась, вздрогнула, попыталась вырваться, но его сильная ладонь властно надавила мне на грудь, заставляя лечь обратно. Мужские руки стали меня ласкать, словно нежный шелк, отчего по телу пробежала волна возбуждения, и предавшее меня тело вновь отозвалось на искусные ласки незнакомца, а остатки сознания стали покидать меня, только иногда словно мелкие искры появлялись и тут же гасли. Теперь был только он, его руки и губы, и мое желания стать с этим человеком единым целым. Я жаждала этого всем существом, и когда незнакомец резко вошел в меня, я была готова кричать от восторга, я почувствовала восхитительное чувство наполнения. Каждое его движение возносило меня на вершину блаженства, меня больше не существовало, теперь были только мы с ним, как единое целое. Его движения стали жестче, я не смогла сдержать крик удовольствия. Мне казалось, что я не в состоянии выдержать страсть этого мужчины, я сгорю в ней без остатка, и когда думала, что это предел, во мне будто что—то взорвалось. Чувство эйфории переполняло меня, я тонула в волнах оргазма, которые просто накрывали меня одна за одной, и это было что—то невероятное. И тут неизвестный резко сорвал с моих глаз повязку.
— Клятва, мелкая, помнишь? — сквозь зубы прорычал ректор, сверкая изумрудными глазами, и выглядел он при этом ужасно злым.
А я? Что я могла сказать? Мое тело все еще сотрясало от неведомых ранее ощущений.
Мой разум был еще окутан, словно дымкой, так что сейчас я была сама не своя, и ясность мышления у меня отсутствовала. Демон же, не отрывая от меня своего пронизывающего взгляда, который, будто проникал до самых глубин моей души, озвучил свое желание, и ведь не одно, как впоследствии оказалось. Но под воздействием столь странного напитка из кубка я была готова дать согласие на все, что угодно.
— Желаю дар от тебя, тот, что заключенный в Эллари. Ты согласна вручить мне его добровольно? — резко входя в меня, спросил он.
— Да, — со стоном ответила ему, на большее меня не хватило, мое тело все еще сотрясало от ранее пережитого оргазма. Но его движение вновь пробудило во мне новую волну желания, которое захлестнуло с головой. Сейчас я знала, кто предо мной, и жаждала продолжения, словно одержимая.
При слове "да" его глаза полыхнули красными всполохами, а горящий взгляд словно выжигал на мне печать принадлежности ему, и не только телом, но и душой, сердцем, разумом. Это было сравнимо с полным и безоговорочным признанием его своим хозяином. Уверена, случись это раньше, или находись я в адекватном состоянии, то точно воспротивилась бы этому. А сейчас, находясь во власти невероятной эйфории, я была, наоборот, невероятно счастлива, что теперь принадлежу ему душой и телом, и это самое правильное, и по другому быть не может.
— Ты принимаешь мой дар, заключенный Элиар, что соединит нас навечно? — приподнимаясь на локтях и не отрывая все еще горящего взгляда от моего лица, задал он вопрос. И опять короткое…
— Да. — так как на другое я была все еще не способна.
Но стоило мне только это произнести, стало происходить нечто невероятное: в воздухе появился Эллари, а рядом с ним еще один цветок, но только цвета он был золотистого. С минуту оба цветка парили над нашими сплетенными телами, а потом резко устремились к нам. Мой цветок — к демону, он словно растворился в нем, чтобы тут же проявиться в виде серебристой татуировки на его груди.
Я была настолько поражена происходящим, что не заметила, куда делся золотой цветок демона, и только когда я почувствовала резкую боль в области предплечья, поняла, что тот тоже проник в меня, и теперь и у меня есть похожая тэту на плече. Но на этом странности не закончились. От демона стали исходить еле заметные золотистые светящиеся нити, которые тянулись ко мне, а от меня, так же, еле заметные нити, но только серебристого цвета, потянулись к нему. Они словно проникали в нас, и было ощущение, что они привязывали нас навечно друг к другу.
— Вот, теперь ты полностью моя, мелкая, — приглушенно сказал демон перед тем, как смять мои губы властным, собственническим поцелуем, после чего потеряла связь с реальностью и растворилась в водовороте чувств. Было ощущение, что мы стали с ним единым существом, нет слов, чтобы описать мой восторг. Но все прекрасное имеет конец, и это волшебство кончилось, когда ректор в последний раз вошел в меня, издавая победный рык, и моя душа воспарила к небесам.
Когда дурман развеялся, и я постепенно стала приходить в себя, ко мне медленно стало возвращаться понимание того, что произошло. Меня просто накрыло гаммой чувств: растерянность, боль, отчаянье, злость на саму себя за глупость, и на него — за то, что он специально все это подстроил, жестоко этим самым проучив меня. Мне было страшно посмотреть ему в глаза. Я не выдержала накала нахлынувших на меня эмоций и расплакалась, как маленькая девочка. Мое тело все еще сотрясало от первой в моей жизни истерики, когда почувствовала, как ректор взял меня на руки, и мы направились в открытый портал.
— Все, тихо, маленькая, успокойся, — стал успокаивать меня доморощенный Макаренко, садясь в кресло, усаживая меня на колени и бережно прижимая к себе. При этом он не прекращал гладить меня по голове, но я не могла успокоиться. Как можно так просто поле такого взять, и все забыть?!
