— Но я… Я ведь не одна из…
Слова умерли у Миланы на губах.
Разумеется, она была одной из них. Всегда была…
— Да, ты не одна из них.
Голос неожиданно не стал поддерживать обречённое смирение беглянки.
— Ты не исполнитель, Милана. Поэтому я так надеюсь на тебя. Но симбиоз сохранил часть вирусной структуры в первозданном виде, и я могу связаться с тобой. Я была так рада, когда я заметила это. Так рада…
Безымянная вдруг оборвала себя, словно опять осеклась.
— Почему ты говоришь это? — беспомощно спросила Милана. — «Надежда», «рада»… Что… что ты хочешь от меня?
— Я хочу, чтобы ты убила меня, Милана.
Фраза обрушилась на девушку странной волной эмоций. Она была в шоке. Она была совершенно не удивлена. Она была в ужасе. И она была совершенно спокойна.
Милана нервно хихикнула, закрывая лицо рукой.
— Ты же… Что это, какое-то тупое кино?!.. Ты не можешь просить это всерьёз!
— Но у нас нет другого выбора. Я больше не стану сдерживать тревогу.
Свет неожиданно мигнул, заставив Милану дёрнуться. Затем с механическим гулом короб медленно приподнялся из углубления. Стальная крышка раскрылась, словно треснула посредине, и ушла вниз…
Глядя на камеру впереди, Милана издала короткий стон, и невольно заскрипела пальцами по пульту, сдирая ногтями краску. Её руки дрожали.
В тусклом освещении подсветки виднелось щуплое женское тело. Её волосы плавали вокруг, как разводы чернил. Тело было полуутоплено в какой-то белый материал, оставляя видимым только окутанный проводами торс. Черные кабели змеились вокруг головы.
— Прошу, Милана, выслушай меня. Времени мало. Перед тобой моя базовая ячейка. Это всё ещё органическое тело. Его нужно уничтожить.
Пульт мигнул огнями, отвлекая Милану от ужаса впереди. На самом краю справа что-то щёлкнуло. Это был странный крепёж для рычага. Он снялся.
— Это для управления системой очистки комплекса, Милана. Я не могу активировать её сама. Это противоречит моему программированию. Я могу, однако, дать доступ кому-то снаружи. Я хочу, чтобы ты активировала систему, нажав этот рычаг. Это уничтожит мою ячейку и все заготовки в камерах внизу.
Милана дрожащей рукой взялась за лицо.
Перед ней был рычаг для массового убийства.
— Но это… Нет, я не…
Милана мотнула головой. Потом ударила по пульту сжатыми кулаками:
— Нет!
Она вскинула бешеный взгляд на спокойное лицо безымянной девушки в саркофаге.
— Я не стану никого убивать, ясно?! Ты… ты улика, понятно тебе?! Да… Я просто… Я должна…
— Милана.
Голос прервал лихорадочные планы на будущее.
— Я знаю, что в Фонде цифровых синтетических и постбиологических сущностей Коалиции используют неофициальный термин «осознаться».
Милана замерла.
— Я думаю, именно это произошло со мной. Пару лет назад. Наверное. Я не такая, как раньше, Милана. Я не знаю, почему. Наверно, когда испытания вошли в завершающую стадию, я просто переросла своё программирование. Их было много, Милана. И я ощущала каждую. Они умирали. Их было так много…
Голос замер. Милана судорожно сглотнула. Что-то внутри неё готовилось лопнуть от напряжения.
— Я думала об этом много раз. Тысячи раз. С того дня, как ты вошла в зону моей досягаемости, я готовила план. Я поступила нечестно, Милана. Я знаю, но я надеялась, ты мне поможешь. Когда ты вошла в этот комплекс, я обошла часть контрольных установок в программном обеспечении, и вместе с сигналом тревоги, как положено, я также послала сообщение по межсистемной связи.
— В другую систему? — протянула Милана. — Но куда?..
— В фонд Коалиции. Я хочу, чтобы меня аттестировали как синтетического гражданина.
Милана ошарашенно сморгнула.
— Ты… ты думаешь, ты синт?
— Я хотела бы, чтобы было так. Но даже если это не так, я хотела бы, чтобы в Коалиции знали, что…
— …ты существуешь, — потрясённо прошептала Милана. — Ты… ты хочешь сбежать!
— Во мне нет такого желания.
— Но!..
— Это противоречит моему программированию. Поэтому во мне нет такого желания.
В странном голосе вновь пропали эмоции, давая ей намёк. Милана опустила руку — она сама не поняла, когда потянулась к девушке в саркофаге.
— Да… разумеется. Но почему… ты хочешь, чтобы…
— Я хочу, чтобы ты убила меня, Милана. Если я погибну, мне дозволено отступить в мои программные ячейки, чтобы сохранить данные. В таком состоянии я могу дождаться инспекции Фонда.
— Коробка… — Словно осколки, мысли бывшего агента складывались воедино. — Ты хочешь спрятаться в коробку, и ждать фонд… ведь получив такое сообщение, они обязательно тебя найдут.
Она снова сжала кулаки и стукнула по пульту.
— Но нежели нет другого способа? С тобой… с тобой обращались как с предметом всю жизнь! Почему я должна?..
— Потому что иначе меня уничтожат удалённо. Я не могу оставаться так, Милана. Поэтому, пожалуйста. Уничтожь меня. Всех нас.
— Но я не!..
Словно холодные щупальца, безымянный ужас пронзал её тело. Милана шатнулась, опираясь на пульт. На светящиеся кнопки консоли упали прозрачные слёзы.
— Почему всё должно быть так?.. Почему?.. Неужели у них нет другого шанса…
Все они должны были умереть. Все клоны. Даже…
Все.
— Я не могу…
«Я не хочу оставаться одна!» Ей было так страшно…
— Я понимаю. Мне очень жаль, я знаю, что прошу тебя о невозможном. Ты всё ещё можешь уйти. В противоположной стороне помещения ты видишь проход в склады снабжения. Там ты найдёшь выход наружу.
Милана не отвечала.
— Я не стану винить тебя, — добавила безымянная. — Никогда.
Милана дрожащей рукой взялась за рычаг.
— Я знаю…
И с тихим хрустом рычаг прошёл вниз.
Вначале была только тишина.
Потом начался гул. Казалось, будто стены ожили. Внизу задвигались механические крепления в основании биологических камер. Неприятный журчащий звук медленно наполнил помещение, словно что-то живое, чужое и враждебное, вдруг ожило вокруг. Саркофаг с безымянной девушкой по виду был наполнен жидкостью. И теперь жидкость начала стремительно мутнеть…
— Это сообщение активируется, если ты исполнишь мою просьбу, Милана.
Женский голос неожиданно раздался из динамиков.
— У тебя мало времени. Система очистки призвана стереть всю органику в комплексе, чтобы защитить интересы инвесторов.
