— Хорошо, — Белка громко шмыгнула. — Я сделаю паспорт. Я, честно, не знаю, сколько это займет времени. Он у меня просрочен и…
Она чуть не сказала, что паспорт у нее на старую фамилию. Нет, еще не пришло время сказать ему, что ее первое имя — Белла Зорина.
— Я не знаю, сколько у русских берет времени сделать новый и какие документы им потребуются…
— Что ж, — Денис сильнее сжал ее плечи. — Я знаю, что нужно канадцам и американцам. Попытка не пытка. Если только ты будешь меня ждать…
— Я буду, — с трудом проговорила Белка. — Я буду… — Белка до боли придавила зубами дрожащую губу. — Я буду есть твою несчастную шаверму!
Денис развернул ее к себе, и схватил губами ее уже мокрые от слез губы. Белка вжалась спиной в холодную стену, ища в ней единственную поддержку своему желанию лететь в Париж… Если бы у нее в кармане лежал красный паспорт, она бы купила другой билет. Сейчас, когда язык Дениса щекотал ей небо, чтобы развеселить, она поняла, что не боится щекотки, а боится, что бюрократы больше не позволят их губам соединиться. Если так случится, она не соберет рассыпавшиеся пиксели и ее мир никогда не будет уже таким ярким, как под бирюзовым небом французской и испанской Каталонии. И она цеплялась за губы Дениса, как за последнюю надежду. На соборе вновь били часы. Однако Белка не думала убирать руки с мокрой шеи Дениса.
— На ютуб мы, может, и не попадем, но в чей-то инстаграм точно, — выдохнул Денис, оттаскивая Белку от целующейся мозаики.
Через полчаса, она вгрызалась в шаверму, чувствуя спиной жар от открытого огня и близости к Денису. Они сидели на распахнутом окне арабской забегаловки, свесив ноги в узкий проход между домами. Через час им нужно уже сменить ветку метро на ту, что ведет в аэропорт.
Они знали это и все равно не спешили жевать. Они оба достаточно хорошие бегуны, чтобы наверстать упущенные на старте минуты. И они готовы побить все мировые рекорды в беге на длинные дистанции, чтобы урвать лишнюю минуту на прощальный поцелуй. Пусть только новый штамп в загранпаспорте не станет для них последним.
КОНЕЦ
