Голос Шейлы дрожал.
— Это чудовище приходило в мой дом… за моей дочерью… а полиция взяла и отпустила его.
Дарби догадывалась, что ей предстоит услышать, — это неслось на нее с неумолимостью железнодорожного состава.
— Твой отец… У него был запасной пистолет — «игрушка», как он любил его называть. Он прятал его внизу. Я умела им пользоваться и знала, что с ним не «засвечусь». Когда Грэйди ушел на работу, я пробралась в его дом. На улице шел дождь. Дверь черного входа не была заперта. Я зашла внутрь, а вещи собраны. Все разложено по коробкам.
Дарби вдруг начало знобить.
— Я спряталась в шкафу спальни и ждала его возвращения, — продолжала Шейла. — Ждала, пока он поднимется наверх и ляжет спать. Я слышала, как работает телевизор. Я подумала, что Грэйди заснул перед ним, и спустилась вниз. Он сидел в кресле «в отключке». Он пил, на полу стояла бутылка. Я подошла к креслу. Он не шелохнулся, и даже выстрел в лоб его не разбудил.
Глава 76
Мысленно Дарби представила дом Виктора Грэйди — таким, каким видела его в своих кошмарах. В комнатах беспорядок, мебель уже давно пора выбросить на свалку, мусорное ведро забито пивными банками и пакетами из-под фастфуда. Она представила, как он пришел домой и принялся сваливать содержимое ящиков комода в коробки, мусорные пакеты, во все, что попадалось под руку. Ему нужно было срочно убираться из города, потому что полиция задалась целью упечь его в тюрьму по обвинению в похищении женщин.
Шейла, крадучись, спустилась вниз, быстро пересекла комнату и подошла к креслу, в котором развалился пьяный в стельку Грэйди. Ее мать, любительница распродаж и мирная домохозяйка, приставила ему ко лбу дуло «двадцать второго» и нажала на курок.
— Выстрел не произвел много шума, — сказала Шейла. — Я уже вложила пистолет в руку Грэйди, как вдруг услышала шаги — кто-то бежал из подвала наверх. Это был тот человек, Дэниел Бойль. Я подумала, что он из полиции, и угадала. Он показал мне свой полицейский значок и представился федеральным агентом.
Дарби представила, как разворачиваются события. Шум дождя и работающий телевизор заглушили звук выстрела, но Бойль все равно его услышал, потому что был в доме, подбрасывая улики. Он выбежал наверх, думая, что Грэйди застрелился, но увидел Шейлу, стоявшую над телом.
— Когда я увидела значок, то совсем потеряла голову, — сказала Шейла. — Я думала о том, что будет с тобой, если я попаду в тюрьму. Я умоляла его отпустить меня. Но он ничего не отвечал. Просто стоял и смотрел на меня. По-моему, он даже не удивился. У него были абсолютно пустые глаза.
Дарби размышляла, почему Бойль не убил или не забрал с собой ее мать. Нет, похитить — это выглядело бы чересчур подозрительно, оставалось только убить. Бойль пришел подбросить улики, доказывающие виновность Грэйди, а оказалось, что Грэйди убит. Бойлю срочно нужно было что-то придумать.
Потом Дарби вспомнила, что Эван рассказывал, как следил за домом Грэйди. Эван знал, что Бойль в доме. И Эван видел пожар.
— Он велел мне идти домой и ждать звонка, — сказала мать. — Он сказал, что если я кому-нибудь об этом расскажу, то попаду в тюрьму. Он приказал мне выйти через подвал. О пожаре я узнала только на следующее утро. Он позвонил мне через два дня и сказал, что «позаботился» о Грэйди. Но пожар уничтожил большую часть улик. Он сказал, что кое-что придумал, чтобы уберечь меня от тюрьмы. Сказал, что нашел улики, но их должна была забрать я, потому что сам он занят расследованием этого дела. Улики были закопаны в лесу. Он дал мне координаты и велел взять их и отнести домой. А он потом заберет их. Он не сказал, какого рода улики там были. Он повторял, чтобы я не нервничала. Он говорил, что понимает, почему я убила Грэйди. Я пошла туда рано утром, захватив садовые перчатки и лопатку. Я нашла коричневый бумажный пакет, до отказа набитый женскими вещами, и фотографию.
— Ту, что я тебе показала?
Шейла кивнула. У нее дрожали губы.
— Ты знаешь, как ее зовут? — спросила Дарби.
— Он не сказал.
— Что еще ты там нашла?
Что-то нехорошее сквозило во взгляде Шейлы. Что-то, от чего хотелось бежать подальше.
— Это было… — Голос Дарби дрогнул. Она нервно сглотнула. — Ты нашла Мелани?
— Да.
У Дарби было такое чувство, что ее режут на кусочки.
— Я видела только ее лицо, — сказала Шейла сдавленным голосом, как будто каждое слово было обмотано колючей проволокой. — Сумка лежала у Мел на лице.
Дарби открыла рот, но так и не смогла ничего произнести.
Шейла не выдержала:
— Я не знала, что делать, поэтому просто закопала ее и вернулась домой. Он позвонил мне следующим утром, и я рассказала ему о Мелани. Для него это не было новостью. Он посоветовал мне заглянуть в почтовый ящик. Там в запечатанном конверте лежала видеокассета. Он велел мне посмотреть кассету, а потом рассказать, что я там увидела. На кассете была я… И то, как я копала в лесу яму.
У Дарби голова шла кругом, перед глазами все плыло.
— Там же лежали фотографии, на которых была изображена ты в гостях у тети с дядей. Он пригрозил, что если я расскажу кому-нибудь о случившемся или о том, что видела в лесу, то он отправит пленку в ФБР. И сказал, что убьет тебя, как только я окажусь в тюрьме. И я ему поверила! Он уже пытался забрать тебя у меня, и я не могла допустить… Я не могла снова рисковать. — Шейла зажала рот рукой. — Он постоянно присылал мне фотографии, напоминая о себе. На фотографиях была ты в школе, ты с друзьями. Иногда он даже вкладывал их в рождественские открытки. А потом начал присылать одежду.
— Одежду? Мою одежду?
— Нет, она принадлежала другим людям. Другим женщинам. Она приходила в посылках вместе с фотографиями. Как, например, эта. — Шейла смяла лист бумаги в кулаке. — Я не знала, что делать.
— Мама, эта одежда, где она?
— Я собиралась когда-нибудь… просто собиралась… что-нибудь сделать с этими вещами. Например, анонимно отправить их в полицию. Не знаю. Не знаю, о чем я думала, но они пролежали у меня достаточно долго.
— Ты кому-нибудь рассказывала об этом? Может, адвокату?
Шейла покачала головой. На щеках ее блестели слезы.
— Я постоянно думала, что было бы, если бы я выдала его полиции. Выдала себя. Как могла я держать у себя вещи всех этих пропавших женщин и молчать? Но если бы я так поступила, то люди подумали бы, что ты помогала мне скрывать улики. И не важно, что это было неправдой, все равно все подумали бы, что ты со мной заодно. Вспомни, разве не так было, когда ты работала по делу об изнасиловании? Твой напарник подделывал улики, а все думали, что ты ему в этом помогаешь. Если бы я заявила в полицию, это разрушило бы твою карьеру.
Дарби с большим трудом заговорила:
— Что ты сделала с одеждой?
