— Да, нужно использовать основание! Я знаю, у тебя прекрасная кожа, но ты никогда не подставляла ее солнцу.
— Нет, конечно, — Малдун сердито посмотрела на него. — Я выросла на Леокадии-5. Но меня в юности обсыпало угрями.
— Значит, у тебя был плохой врач. Кожа есть кожа, она как холст, а ты — художник.
— Ну, ладно, — согласилась Малдун, разгладила краску губкой и взяла контурный карандаш.
— Нет, — указал Род, — только не карандаш. Воспользуйся лучше кисточкой: тени карандашом не наносят.
— Но карандашом гораздо легче! — пожаловалась Малдун.
— Тебе нужна легкость или результат? Помни: нужна светотень, нужны контрасты, как на картине. Вот чем ты должна стать, когда работа будет закончена, настоящим произведением искусства. А сейчас сделай чуть помягче тон на щеках.
— Но я не могу ходить в этих штуках!
— Тогда ты никогда не сможешь грациозно двигаться при тяготении. Фесс сконструировал магниты так, чтобы они создавали притяжение, равное одному g. Помни, по одной ноге за раз, и короткими шагами.
— Так я никогда не доберусь.
— То, куда ты собираешься добраться, измеряется не в метрах. Можно двигаться короткими шагами и быстро. Хорошо, попробуй... Отлично! Вот теперь ты правильно переставляешь ноги. Держи спину прямо, плечи чуть назад.
— Но это делает мои... Ну, ты знаешь. Будто я их выставляю напоказ.
— В чем дело? Ты что, стыдишься их? Нет? Ну, так ходи гордо, вот так! Теперь чуть подними подбородок...
Род крутил головой, как заведенный.
— Оставь свои попытки, — насмешливо сказала Малдун. — Ты не можешь увидеть все сразу.
— Но я хоть попытаюсь. Ну и ну! Так вот каков Ганимед!
— Да, сплошной большой магазин, за исключением космопорта. Здесь можно купить все что угодно.
— Послушай! Но ведь должны быть какие-то законы!
— Не говори об этом вслух. Туземцы решат, что ты бранишься.
— О, ну и ну, ну и ну. НУ И НУ!
— Помигай, или у тебя глаза пересохнут, — посоветовала Малдун. — Мы пришли посмотреть на платья, а не на их отсутствие на этих тощих девицах!
Род с трудом оторвал глаза от захватывающего зрелища:
— Да, это, конечно, не твой стиль!
Малдун сердито посмотрела на него.
— Откуда ты знаешь, что должна надевать женщина?
— Мэм, когда речь заходит о женской красоте, я не любитель, я специалист. Я хочу, чтобы ты была одета, как картинка.
— Мне показалось, ты говорил, что мой стиль не таков.
— Причесываешься? — Род приоткрыл дверь каюты. — Помни, сначала нужно волосы промыть шампунем, желательно с кондиционером, тогда...
— Отвали, уборщик! — Малдун повернулась со ртом, полным булавок. — Хоть это я знаю!
— Правда? — Род не мог оторваться. — А где ты поучилась?
— Еще до школы, ежедневно в течение тринадцати лет.
— Тогда по... — Род едва успел проглотить остальное.
— Потому что, поступив в колледж, я решила, что больше не стоит тратить время на свою внешность, и поклялась никогда не делать этого снова. Ты уберешься отсюда?
— Но как же твоя клятва?
— Начну нарушать ее через три секунды. А теперь убирайся!
— По магазинам? — Вайсер едва не подавился. — Малыш отправляется по магазинам? Эй, если увидишь что-нибудь красивое и пенящееся, хватай и вели наполнить!
— Оставь его, Вайсер, — бросил Маккракен. — Он, по крайней мере, уговорил Грейс выйти.
— Да. Отличная работа, мистер, — Вайсер подошел с улыбкой. — Кстати, приятель, откуда ты столько знаешь о женских нарядах?
— Мистер Вайсер, — очень вежливо ответил Род, — я постоянно и внимательно изучал наряды — и, то, что в них обряжено.
— Да? И чему же ты научился?
— Очень многому, особенно в том, как упаковываться и драпироваться, — Род повернулся, услышав стук шпилек. — Готовы, мэм?
— Еще бы, уборщик! — в каюту плавно ступила Малдун в бархатном платье, волосы ее ниспадали мягкими волнами, макияж был безупречен. Она подмигнула. — Пошли посмотрим Титан! — и девушка подцепила Рода под руку.
Вайсер поворачивал голову, следя за достойной парой. Он изучал удаляющиеся фигуры, но главным образом ту, что принадлежала очаровательной женщине.
— А знаете, этот парень умнее, чем кажется.
— Да, и, может быть, он так умен, что даже кое в чем глуп, — согласился Маккракен. — Я очень встревожен, Олби.
— Выпускная школа д'Арманда, — усмехнулся Вайсер.
— Я у тебя что-нибудь выпущу, если не перестанешь ржать.
— Я не ржу, я усмехаюсь.
— Ну, все равно, прекрати, она идет.
Они приподняли шляпы.
— Привет, Грейс!
— Рад видеть тебя, Грейс!
— Да, Грейс оправдывает свое имя! Грации ей не занимать, — прошептал Вайсер, уставившись в удаляющуюся спину. — Кажется, парень знает, что делает.
— Может, и знает, — согласился Маккракен. — Верни-ка глаза на орбиту, Олби, а то того гляди ослепнешь.
— Снова Церера, — вздохнул Маккракен. — Уэлк отправляется к своей жене, капитан выходит на охоту за бабочками, а я иду обедать.
— Что бы ни делать, давай делать, — Вайсер начал ерзать. — Обязаны ли мы ждать капитана?
— Скорее, он ждет вас, — объявил вошедший Уэлк. — Мне кажется, он не прочь прочесть нам проповедь.
— Относительно свободы?
Вошел улыбающийся Донаф.
— Внимание! Парни, я понимаю, это вас расстроит, но наш добрый «Мюррей Рейн», кажется, приобретает дурную репутацию.
— Плохую репутацию? — возопил Вайсер. — Да мы вели себя как ангелы! Если сравнить нас с... — он неожиданно смолк.
Донаф кивнул.
— Именно это я имел в виду, мистер Вайсер. Кто слышал о респектабельном моряке — моряке или космонавте? Но я хочу, чтобы вы всегда соблюдали достоинство. Попробуйте быть в увольнении чуть менее дикими. Ну, хорошо, а теперь... Куда вы все уставились?
Все три офицера смотрели ему за спину, и глаза у них стали как блюдца.
— Капитан... Грейс...
Донаф повернулся, чтобы посмотреть. Удивился. Посмотрел еще раз.
Мелкими быстрыми шажками к ним приближалась Малдун, одной рукой касаясь переборки. Глаза ее горели, она улыбалась, платье подчеркивало изумительную фигуру.
Донаф выпучил глаза, словно его хватил апоплексический удар.
Вайсер первым пришел в себя:
