Она знала, что только что потеряла Харригана, и ей остались одни воспоминания о страстной, но короткой любви. Ничего больше уже не будет никогда.
— Тебе необходимо несколько дней отлежаться и набраться сил, — сказала Луиза. Она ехала рядом с Эллой, держа поводья ее лошади в своих руках. — А вот когда отдохнешь, мы подумаем, что делать дальше.
— Мы можем возвращаться в Вайоминг, — коротко сказала Элла.
— Да. В Филадельфии мне делать нечего.
Глава 22
Элла сощурилась от яркого солнца и устало потерла виски, пытаясь унять пульсирующую в голове боль. Она не знала, то ли это от опиума, то ли от гложущей тоски, то ли от света летнего солнца, который казался особенно резким после полутемной комнаты в гостинице и сумрачного кабинета ее адвоката. Заметив, как, прощаясь, Джордж нежно поцеловал Луизу, она усмехнулась легкому уколу ревности. Джордж оказался незаменим, пока улаживались все дела после происшествия па берегу реки. А вот Харриган просто исчез.
— Может быть, мы вернемся в гостиницу и перекусим? — спросила Луиза и, взяв племянницу под руку, зашагала по улице.
— А не лучше ли сходить в тюрьму и узнать, как там Маргарет? — тихо предложила Элла и бросила взгляд в сторону мрачного низкого здания. — Она получит по заслугам, но мне хотелось бы все знать точно.
— Этим занимается Джордж.
— Значит, Джордж полностью прощен?
— Полагаю, точно так же, как и Харриган.
— Если всем see ясно, тогда отчего Харриган не зайдет и не поинтересуется хотя бы моим здоровьем? — То, что отсутствие ирландца так сильно ее задевает, ужасно злило Эллу. — Джордж, между прочим, молчит о своем приятеле как рыба.
Они вошли в гостиницу, и Луиза со вздохом направилась к столовой.
— Я спрашивала о нем Джорджа. Он ответил, что ему нечего сказать. Ни ласка, ни ругань не помогли. Так ничего и не рассказал.
Они сели за столик у окна. Луиза сделала заказ на двоих. Элла не слишком удивлялась упрямому молчанию Джорджа. Правда, она надеялась получить хотя бы туманный намек на причину столь явного и демонстративного исчезновения. Джордж так ухаживал за Луизой, что Элла довольно часто оставалась одна, наедине со своими печалью и болью. Девушка была уверена, что еще несколько дней, и ее стремление делать вид, что все в порядке, привело бы к настоящему помешательству. Теперь она часто плакала тайком от тети, надеясь хоть слезами облегчить душу и заглушить непреодолимую тоску по Харригану. Но ничего, кроме опустошенности, эти слезы не приносили.
Когда официант поставил перед ней тарелку с дымящимся бифштексом и жареным картофелем, Элла растерянно огляделась, сообразив, что уже давно сидит в глубокой задумчивости. Она виновато улыбнулась Луизе и принялась за еду. По многозначительному взгляду тети Элла поняла, что свои чувства она скрывает намного хуже, чем думает. Взгляд Луизы приглашал к разговору по душам, и Элла мысленно вздохнула. Какое-то время они ели в полном молчании. Наконец Луиза, отставив тарелку, не спеша промокнула губы салфеткой и в упор посмотрела на Эллу. Девушка с трудом проглотила кусок бифштекса и замерла в напряженном ожидании.
— Если ты стремишься к этому мужчине так отчаянно, как мне кажется, тогда, моя дорогая, пора забыть про свою гордость, — посоветовала Луиза.
— Я как-то не замечала, что выказываю гордость в своих отношениях с Харриганом, — возразила Элла и сердито нахмурилась в ответ на веселую улыбку Луизы. — Не вижу ничего смешного.
— Ого, госпожа Высокомерие собственной персоной с чопорным видом и недовольно поджатыми губами! — Луиза потянулась через стол и похлопала Эллу по судорожно сжатому кулачку. — Я смеялась не над твоими чувствами, а над тем, как и что ты говорила. Ты не думала каким-нибудь образом дать Харригану знать, что он прощен?
— В тот день у реки я даже не пыталась его застрелить. Одного этого вполне достаточно, чтобы обо всем догадаться. — Элла слабо улыбнулась, когда Луиза не сумела сдержать смешка. — Это он не верил мне, он отдал меня Гарольду. Скорее уж он должен стремиться поговорить со мной и принести свои извинения.
— А вот этого не любит делать ни один мужчина. Да, он уже давно должен был стоять на коленях у твоего изголовья и молить о прощении, но такого, дорогая моя, не было и не будет. Сама решай, нужен ли он тебе. Может быть, его следует немного подтолкнуть, намекнуть, что ты была бы рада с ним повидаться. Возможно, послать ему коротенькую записку с благодарностью за спасение.
— Убиться можно, как он мне помог, тетя! — громко воскликнула Элла. Толстая служанка, убиравшая со стола тарелки и расставлявшая десерт, вздрогнула от неожиданности и бросила на девушку изумленный взгляд. — Я не попала бы в беду, поверь он хоть немного моим словам.
Луиза улыбкой поблагодарила служанку и с аппетитом принялась за тертое яблоко со взбитыми сливками.
— Изумительно! — воскликнула она и посмотрела на племянницу: — Да, ему следовало это сделать, но, между прочим, у него было предостаточно причин не доверять богатым женщинам из высшего общества. Мне думается, чувство вины за разорение семьи только усугубило дело. Харриган признался мне, что заставлял себя не верить тебе именно по этим причинам. А когда он наконец разобрался в себе, то разобрался и в Гарольде. В этом есть свой смысл.
— Хотелось бы и мне его увидеть.
— Не волнуйся, увидишь. Тебя разрывают противоречивые чувства, только и всего. Этот ирландец прекрасно знал, что Карсон — лжец и вор, а ты одна из его племянниц. Ты принадлежишь к тому кругу, представители которого лишили его самого и его семью средств к существованию, а после равнодушно закрыли перед ним двери. С какой стати ему доверять тебе? И между прочим, он выполнил свое обещание — докопался до истины и выручил тебя.
— Все это так, тетя, но Гарольд, заполучив меня, вполне мог тут же всадить в меня пулю.
— Это не стиль Гарольда, и Харриган знал об этом.
— Если он знал, что Гарольд такой мерзавец, чего же нанялся к нему?
— Только ради денег. Так ты напишешь эту записочку или будешь чесать языком до вечера?
Элла что-то невнятно проворчала и уткнулась в розетку с десертом. Ей нужно было хотя бы немного собраться с мыслями. Нелегко подняться над собственными обидой и болью, но в конце концов она неохотно признала, что все дело в ее задетой гордости. Она просила Харригана только об одном — поверить ей и всякий раз получала упорный отказ. А теперь по просьбе тетки она должна принять его запутанные объяснения. Она-то простила, но с каждым новым днем его отсутствия это прощение будет терять свое значение.
— Я уже начинаю уставать протягивать руку только для того, чтобы ее всякий раз пренебрежительно отталкивали, — наконец высказалась Элла.
— Если ты попробуешь еще раз, разве от тебя убудет? — мягко спросила Луиза.
