Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
– Потом еще ее подруга, с которой они вместе работали, дала знать о себе. Она связалась с нами примерно через неделю после того, как Вера Нильссон покончила с собой. У нее не укладывалось в голове, что та совершила самоубийство. Относительно того, что Вера якобы стала пить как сапожник, она также высказалась, мягко говоря, крайне критично. По словам подруги, покойная очень осторожно относилась к алкоголю. Ну, выпивала, конечно, но всегда знала меру. Она описала ее как веселую и позитивно настроенную, почти идеального товарища по работе в те времена, когда они трудились вместе.
– В течение многих лет. На работе естественно, но также приватно. Альм попрессовал ее по данному пункту, и тогда она рассказала, что Вера в последние месяцы выглядела более взволнованной, чем обычно. Она даже спросила ее об этом, но не получила ответа. Подруга сообщила на допросе, что, по ее мнению, это каким-то образом касалось сына Веры. Если верить подруге, он всегда был безалаберным шалопаем. Источник постоянного беспокойства для своей матери. По информации подруги, в последний раз они общались по телефону за несколько недель до того, как Вера умерла.
– Ага, – вздохнул Юханссон.
– Итак, что мы теперь делаем? – спросил Ярнебринг.
– Надо подумать, – ответил Юханссон.
– Но, Ларс, черт побери. Возьми себя в руки.
– А может, пойдем напролом? Возьмем пробу ДНК у этого идиота, и в случае попадания нам уже не понадобится читать ни строчки.
– Я тебя услышал, – буркнул Юханссон. – Дай мне подумать в выходные, что предпринять дальше.
– Конечно, – согласился Ярнебринг. – А если сообразишь раньше, просто дай мне отмашку. Мы прокатимся на место, прижмем ухо к старым рельсам.
– Надо подумать, – стоял на своем Юханссон.
«Хорошая идея. Но как делать это с головой, которая начинает дьявольски болеть при первой попытке?»
70
Суббота 7 августа 2010 года
После завтрака Пия поехала со своей лучшей подругой за город собирать грибы.
– Ради бога, не хулиганьте, мальчики, – сказала она, поцеловала своего супруга и заключила Макса в материнские объятия.
– Обещаем, – буркнул Юханссон, уже предвкушая настоящий обед на прежний манер вместе со своим собственным Маленьким Эвертом.
«Пожалуй, стоит позвонить Ярнебрингу и пригласить его», – подумал он.
Ярнебринг счел идею просто замечательной. Даже настолько хорошей, что Макс смог заехать за ним, и два часа спустя они сидели в машине, направляясь в заведение, которое Юханссон обычно называл «своим деревенским трактиром», хотя располагалось оно всего лишь в Юргордене в Стокгольме.
– Ты выглядишь бодрым, Ларс. – Ярнебринг дружески похлопал друга по плечу.
– Я знаю, – ответил Юханссон.
«Меня не обманешь».
Юханссон заказал закуски, горячее и десерт, главным образом, с целью позлить своих сотрапезников. Макс обеспокоенно закрутился на месте, однако ему хватило ума промолчать, но его лучший друг не сдержался.
– Порой мне кажется, ты старательно загоняешь себя в гроб, – сказал Ярнебринг и кивнул в сторону тарелок с закусками.
– О чем ты? – спросил Юханссон с невинной миной, намазывая горчичный соус на жареный хлеб с малосольным лососем.
– Красная рыба дело хорошее, но майонез чистая смерть для таких, как ты. Что происходит с твоей памятью, Ларс? Всего месяц назад ты чуть не отправился на тот свет, поскольку жрешь всякую дрянь и предпочитаешь сидячий образ жизни.
– Месяц назад никто не спрашивал меня, как я себя чувствую, и не комментировал мои пристрастия в еде, – парировал Юханссон. – Сейчас я только об этом и слышу. Со мной разговаривают, словно я ребенок.
Потом он откусил приличный кусок от своего бутерброда, вытер остатки соуса из уголков рта указательным пальцем и облизнул его, прежде чем отпил половину водки из своей рюмки и запил ее глотком пива.
– На чем мы остановились? – спросил он и предостерегающе поднял руку, прежде чем Ярнебринг успел произнести хоть слово. – Да, если вы, господа, не в состоянии относиться ко мне как к взрослому человеку, я предлагаю вам забрать ваши чертовы салаты и мясо и поискать для себя другой столик, чтобы я смог поесть в тишине и покое.
Макс, казалось, был полностью поглощен едой и довольствовался лишь кивком, Ярнебринг же пожал плечами и явно решил сменить тему.
– Послушай, Макс, – сказал он. – Эверт говорит мне, что ты подумываешь стать полицейским. Сколько тебе лет?
– Двадцать три, – ответил Макс.
– Тогда самое время. Нам с Ларсом было двадцать один, когда мы поступили в школу полиции.
– Но у меня нет гимназии за плечами, – сообщил Макс. – Я завязал с учебой после девятого класса.
– Ничего страшного, – сказал Юханссон. Его самого приняли за спортивные заслуги и несмотря на плохие отметки в народной школе, где он после восьми лет поставил крест на учебе.
– Наверное, – согласился Макс. – Но не в этом проблема.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – сказал Ярнебринг. – Мне самому случалось дать тому или другому придурку по морде. И чаще всего до того, как я стал полицейским.
– Но ты никогда не сидел в колонии для несовершеннолетних, – возразил Макс.
– Нет, – согласился Ярнебринг. – Однако я прекрасно умею отличать плохих людей от хороших. Ты – хороший человек, Макс. Это видно невооруженным глазом.
– Что за дурацкие разговоры, – вмешался в их диалог Юханссон. – В этом мире правят главным образом всякие уроды, равнодушные к чужим бедам. Лучше расскажи о себе, Макс. Поведай самое существенное, с твоей точки зрения. Кто ты, Макс? Расскажи мне.
– И с чего начать? – спросил Макс с еле заметной улыбкой, положив свои большие руки на поверхность стола.
– Начни с самого начала, – предложил Юханссон. – А ты, Бу, постарайся помолчать.
– О’кей, – сказал Макс и улыбнулся. – Итак, меня зовут Максим Макаров, и я никакая не родня великому Сергею.
Максим Макаров родился в 1987 году в том самом Ленинграде, которому четыре года спустя вернули его исходное название из царской России, Санкт-Петербург.
– Мама работала врачом, отец трудился водителем и охранником у одного из местных партийных боссов. Он зарабатывал в четыре-пять раз больше чем мама, кстати. В СССР в те времена профессия врача относилась к низкооплачиваемым. Такой порядок, по-моему, сохранился и сейчас, кстати. Если ты не принадлежал к партийной верхушке и не сумел хапнуть себе какую-нибудь больничку, когда рухнул коммунистический строй.
– Да, знаешь, – сказал Ярнебринг. – Тебе не стоит зацикливаться на учебе.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
