Книга Татуировка (сборник) - Александр Варго

Андрей сидел на диване, перетянутом сюда прямиком из квартиры. Разве что в этой версии мира он стал обветшалым, а обивка протерлась до дыр. Смолин устроился на стуле, который тоже явно был занесен оттуда же. Вот только сама квадратная комната никак не напоминала квартиру. Кроме стула и дивана в ней ничего не было. А пол и стены были выкрашены в один и тот же серый цвет, отчего плоскости их будто сливались. Непонятно было, где кончается пол и начинаются стены. Создавалось странное ощущение, будто сидишь одновременно то в сфере, то в кубе.

До сих пор, после единственной фразы, произнесенной при встрече, Смолин не проронил ни слова. Наконец молчание нарушил сам Андрей.

– Все это время вы тут живете?

– Да, – ответил мужчина. – На самом деле я даже успел привыкнуть.

– А что вы едите? Пьете?

– Ты же пришел не для того, чтобы узнать, как обстоят дела с моим рационом.

– Я думал, вы сами хотели, чтобы я пришел.

– Пожалуй, так.

– А вы знаете, как мне вытащить вас отсюда?

Смолин усмехнулся, поднялся со стула и стал бродить по комнате.

– Меня отсюда не вытащить. По крайней мере так, чтобы я остался в живых.

– То есть?

– Это довольно сложный процесс. Его трудно описать. Некоторые вещи ты понимаешь, только когда приходит время. Как, например, твоя догадка о том, как сюда попасть. Это работает, скорее, на уровне интуиции. Но когда понимание приходит, сомнения отпадают.

– А если сомнения остаются? – спросил Андрей.

– Значит, это не было пониманием, – ответил Смолин.

– Вы сейчас говорите так, словно верующий пытается убедить атеиста.

– Если вкратце, мне отсюда не выйти, пока там властвует Мать.

– Все это время вы наблюдали за мной?

– Нет, я же не она… Я мог улавливать кое-что. Ощущать твое присутствие. Иногда как бы видеть или, точнее, чувствовать некоторые вещи, что с тобой происходили. Тут тоже все сложно работает. Наш и ее миры довольно плотно переплетены… Такая вот штука.

Андрей поерзал на диване, передвигаясь в сторону от давящей пружины.

– Здесь я все чаще сомневаюсь, что я вообще живой человек, – сказал Смолин.

– Тогда зачем я тут, если не для того, чтобы спасти вас?

– У тебя ведь накопилось много вопросов, правда? Да ты же сам прекрасно знаешь, зачем пришел и, возможно, уже понял, почему моя дочь так стремится отыскать меня, – Смолин усмехнулся. – До чего же забавно! Столько всего ей известно, но она не понимает, зачем я прячусь. Наверное, желание найти меня для нее сродни спортивному интересу. Хотя я не думаю, что был первым, кто смог от нее спрятаться.

– О ком вы? Я не понимаю.

– О Лизе, конечно! Хотя… Это уже давно не она.

– Извините, но я порядком устал от недомолвок.

– Я думал, ты умнее, – сказал Смолин. И тут же добавил: – Только не обижайся! Я слишком давно ни с кем не разговаривал.

– Что все это значит?

– Девушка, которую ты знаешь как Лизу, – не моя дочь. Точнее, не совсем она. Вся эта история с Матерью очень запутана. Тут даже приплелась целая секта.

– Я об этом знаю. От Артура.

– Ты с ним виделся?

– Да, он рассказал много полезного.

– Забудь об этом полезном. Там слишком много бреда. Хотя тут вообще трудно понять, что есть правда, а что вымыслы.

– Знаете, я пришел сюда не для того, чтобы меня опять загадками кормили! – выпалил Андрей. – Я ими уже наелся. Говорите по существу, если есть что сказать.

На лице Смолина возникло странное выражение, и Андрей было решил, что сейчас тот разозлится, но вместо этого мужчина тихо сказал:

– Ты извини, я ведь это не специально. Просто я так долго тут… Столь многое понял, что просто так выразить это словами… довольно сложно! Поэтому и говорю, что лучше тебе осознать это самому. Но с другой стороны: нужно ли тебе это? Посмотри – где я теперь? Мне все чаще кажется, что умереть было бы проще, чем оставаться тут до… даже не знаю… бесконечно? Как минимум до той поры, пока жива Бездна. Раньше я был уверен, что лучше так, чем стать ее частью. Поскольку ни о каком покое после смерти мне мечтать не приходится. Но знаешь, может, оно и лучше было бы. Ну, стал бы я одним из этих уродцев, забыл бы, кем был, и не сидел бы сейчас тут…

– Расскажите о Лизе, – попросил Андрей.

– Если ты был у Артура, то уже, наверное, знаешь, что считается, будто Бездна пробудится в женском обличье.

Андрей кивнул.

– К сожалению, тут все верно. И пробудиться она решила в моей дочери. Этот процесс уже давно начался.

Андрей тяжело выдохнул и запрокинул голову, глядя в серый потолок. Никаких источников света в комнате не было, но почему-то стоял сумеречный свет, исходивший словно от самих стен.

– Как это могло случиться? – прошептал Андрей. – Я не понимаю.

– Это часть процесса, – ответил Смолин. – Когда-то я думал, что был просто случайной жертвой, как и Антон. Такой себе пассажир, севший не в тот трамвай и не знающий, как его покинуть. Подозреваю, так думал и ты. Антон же полагал, что Бездна мыслит иначе, что она совсем другая. Но все куда сложнее. Она прекрасно нас понимает и умеет нами манипулировать. Она запудрила ему мозги точно так же, как и мне, действуя через Москарева. И этот план нам действительно не дано постичь. Я не знаю, что является ее конечной целью, но понимаю, что будет следствием. Знаю лишь, что пробуждение Бездны приведет к тому, что наш мир изменится окончательно, а вместе с ним и мы все.

– И все закончится, когда число жертв достигнет нужной отметки? Вот так просто? Эти самые триста двадцать жертв?

– Не думаю. – Смолин пожал плечами и снова принялся бродить по комнате. – Не знаю, где ты слышал это число, но это и не важно. Если и есть некое количество жертв, то это лишь формальность, ритуал. Ей не нужно это – скорее, нужно нам. Часть игры.

– Почему так? Она… что-то вроде паразита? Или это… жажда власти? Или она… ну, вроде бога? Откуда она вообще взялась?

– Я точно не знаю, что являлось отправной точкой. Возможно, действительно пришла из некоего иного мира. В начале своего пути – я почти уверен, она была никем. Белым листом, что-то вроде маленького ребенка. Тут можно говорить о действительно чистом материале. Глина, пластилин… что угодно! Мы сами вылепили ее. Посмотри на мир вокруг. Отожми все хорошее, оставь плохое и ты поймешь – что она такое.