Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Звягинцев, неплохо изучивший шефа, понял: сейчас последует словесная порка бастарда-авантюриста. Исполненная с ледяной вежливостью, в учтивых выражениях, но все же порка. Да и барона, судя по его лицу, совершенно не привлекла перспектива завершить день пьянкой в обществе Долинского.
Тот словно и не заметил неприязненного отношения собеседников к прозвучавшему предложению. И продолжал с энтузиазмом:
– После такого зрелища, – последовал кивок в сторону рубки, – всенепременно следует пропустить по бокалу крепкого… Это, знаете ли, la premiére régle de la vivisector[3].
Несвицкий посмотрел на фон Корфа, тот едва заметно кивнул и уточнил:
– Старовладиславский коньяк?
– Именно так. И сигары со Славоросы.
– Заманчиво, черт возьми…
Вслед за тем барон подозвал своего адъютанта, осмотром рубки не занимавшегося, маячившего в отдалении. Подозвал и тут же отослал с поручением.
Звягинцев тоже получил неотложное и важное задание, явно придуманное его превосходительством только что, экспромтом, – и понял, что ничего не понимает.
2
Стол во флигеле был уставлен бутылями и бутылками, а также банками, – стеклянными, жестяными и пластиковыми.
Бутыли и бутылки оказались пусты, все до единой. В некоторых банках оставалась еще закуска: тушенка (имперская, произведенная «Востробрюховым и компаньонами»), рыба в томате (снова имперская, произведенная «Кукиным и сыновьями»), консервированный релакус (произведенный родимым «Главплодовощпромом» в гордом одиночестве, без помощи сыновей и компаньонов). Тушенки осталось мало, и банки из-под нее использовались в качестве пепельниц, рыбная тара тоже изрядно опустела, зато релакуса хватило бы еще на пару пьянок…
Воздух полнился терпким табачным духом, и примешивался к нему запах «зеленухи» – по полу была разлита лужа этого далеко не благородного напитка, медленно высыхавшая.
Зарев понял, что вчера состоялось очередное комсомольское собрание. А после него – очередное собеседование с кандидаткой в подпольщицы.
Собеседование, впрочем, продолжалось до сих пор, перейдя из активной фазы в пассивную, – на диванчике, плотно прижавшись, спали двое: комсорг Левор Кутин и девица, Зареву не знакомая. Второй диванчик пустовал, – прочих комсомольцев Левор, как обычно, выставил по завершении сходки.
У самого Зарева сна не было ни в одном глазу, хотя на ногах он провел большую часть ночи и все утро. Но он не сумел за минувшие месяцы акклиматизироваться, перестроиться на коротенькие умзальские дни и ночи. Так и жил по распорядку Груманта, неторопливо вращавшегося вокруг своей оси: полные местные сутки бодрствовал, и даже дольше при необходимости, затем долго отсыпался.
Он сдернул с комсорга и его пассии простыню, парочка не проснулась.
Зарев внимательно рассматривал девицу, – грудь, плечи, бедра… Пытался найти синяки и не обнаружил ни одного. Все здесь произошло по обоюдному согласию…
Ни малейшего возбуждения в ходе осмотра он не почувствовал. Зарева вообще не возбуждали ни девушки, ни более зрелые женщины, ни мальчики, ни мужчины, ни животные, ни уцелевшие от сожжения имперские фривольные журнальчики…
Причиной асексуальности была отнюдь не импотенция. Просто время еще не пришло… Такой уж организм у груманчан – функция воспроизводства очень долго остается в латентном состоянии, зато включается затем резко, взрывообразно. Причем женщины на Груманте, в отличие от всех прочих планет, созревают еще позже мужчин. Потому что подростковая беременность и при нормальной-то гравитации для здоровья не слишком полезна, а при почти двух «же» выжить шансов нет, – ни у слишком юной матери, ни у ее младенца.
Так что на обнаженную парочку Зарев смотрел с платонической мыслью: а не убить ли ему после разговора обоих? Заслужили… Левор постукивает не то жандармам, не то контрразведчикам. А его подружка… Подружка ночью подмахивала стукачу, пока ребята – ее сверстники – дрались и погибали в Морозовке.
«Куда-то тебя не туда занесло, товарищ Зарев…» – самокритично подумал он о себе в третьем лице.
И впрямь не туда. Он ведь не трибунал, чтобы стукаческой подстилке единолично приговор выносить. Да и не заслужила она смерть, не безнадежная: лет пять потрудится для народа, хотя бы сучкорубом на лесоповале, – глядишь, в мозгах и посвежеет, вернется правильным человеком, может, даже ударницей труда станет…
«А Юлена? Ей-то приговор вынес без трибунала, как так?» – поинтересовался внутренний голос, явный оппортунист и вредитель.
Спорить с внутренним демагогом Зарев не стал. Там иное, там шел бой, а кто в бою товарищей предает и под пули подставляет, – те сами себе приговор выносят, фактом открытой измены, – и с ними разговор короткий, на месте, без трибунала, некогда в бою трибуналы собирать.
На месте не получилось, толкнули под руку. Получится чуть позже. А эта подстилка пусть живет, перевоспитывается.
Мысленно выписав девице путевку в жизнь, он потряс ее за плечо. Будущая ударница труда промычала что-то и продолжила дрыхнуть самым мелкобуржуазным образом. Потряс еще, с тем же результатом…
Зарев взял со стола банку с релакусом, начал лить рассол тонкой струйкой на лицо спящей. «Главплод-овощпром» не подвел: овощи у него мало съедобные, а вот консервирующая жидкость для побудки самое то, – острая, пряная, с резким уксусным запахом. Девица зафыркала, замотала головой, разлепила глаза.
– Одевайся и уходи, – сказал он. – Быстро.
Девушка не сразу сообразила, где она и что происходит. А когда сообразила, повела себя глупо. Вместо того, чтобы быстро и четко выполнить команду, занялась ненужной суетой: попыталась прикрыться простыней, попыталась разбудить Левора…
Чтобы ускорить процесс, Зарев ударил подстилку по лицу. Ладонью и по своим меркам легонько.
Ее буквально смело с диванчика. Распласталась на полу, в лужице «зеленухи». Из ноздри поползла капелька крови… Девица распахнула рот, намереваясь взбудоражить диким воплем всю округу. Но не закричала, увидев нож в руке Зарева.
Тяжко вздохнула, заворочалась на полу, устраиваясь поудобнее, – и широко раздвинула ноги.
Зарев сплюнул. Не мысленно, а вполне реальной слюной. Еще искал, дурак, на ней синяки… Тут пятерки для перевоспитания маловато, тут червонец в самый раз будет.
Он кинул ей блузку, комком лежавшую на стуле. Кинул юбку, подняв ту с пола. Нижнего белья нигде не увидел, да и ладно, так до дома дойдет.
– Одевайся и уходи, – слово в слово повторил он свое приказание. – Я к Левору. По делу. Ты здесь лишняя. Последний раз говорю: уходи. Иначе убью.
До девицы наконец дошло, что шутки закончились. И если она не подчинится, то может закончиться что-нибудь еще. Здоровье, например. Или жизнь.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
