План таков.
Посреди океана, не столь далеко отсюда, лежит остров.
Там находится надежда нашего утопающего мира – проект «Атлас» – и один из его величайших тиранов, Антон Зорнов. Остров похож на айсберг и на девяносто процентов скрыт под водой. Зорнов живет наверху, на поверхности, – немалая привилегия, доступная лишь человеку, который позволил Волкам добиться своего. Нижние уровни пока необитаемы. Они еще не готовы.
На острове нас встретит доктор Риим Марике из южноафриканского Кейптауна. По легенде, доктор хочет осмотреть место обитания. Зорнову уже сообщили об этом. Марике – эксперт в той области, где моему отцу не хватает познаний: в экологической подводной обработке отходов. Риим Марике нам необходим, ведь его вклад будет завершающим штрихом в «Атлас», последним фрагментом мозаики. Зорнову много о нем рассказывали.
Но о многом Зорнов вообще не догадывается.
Например, что мой отец знаком с Риимом Марике в течение долгих лет. Марике был его коллегой со времен университета, и его имя значится на титульном листе руководства по выживанию. По словам Пеллегрина, Марике и впрямь обладает навыками, недоступными моему папе. Зато остальное – что Марике согласился на встречу с Зорновым в качестве первого шага к сотрудничеству с Волками и что мы с Лонаном и компанией будем на острове исключительно в роли подопытных, которым предстоит спуститься на нижние уровни и продемонстрировать, насколько новая среда обитания безопасна и многообещающа, – совершенно не соответствует действительности.
По правде говоря, Марике принял приглашение Зорнова только потому, что это единственный способ для жителя внешнего мира попасть в наше полушарие. А нам нужно установить связь с кем-то извне и передать кровокод за границу. А именно – в руки одного из самых доверенных коллег папы, который позже начнет сотрудничать со Стефаном Монро и Союзными войсками.
Ну а задача по передаче кровокода доверена именно мне. Конечно же, мы должны быть максимально осторожными, а ведь есть еще один момент: выжить должны все, включая Зорнова.
Если вожаки что-то пронюхают, то Союзные войска утратят преимущество – и тогда с папой, с Пеллегрином и с нами может произойти самое страшное.
Но вожаки совсем скоро обо всем узнают – когда отец вышвырнет их и скроет остров так, что они никогда его не найдут. Для них это будет гораздо более мучительное наказание, нежели смерть, говорит папа. Они будут терзаться сомнениями и оплакивать то, что потеряли, до конца дней своих.
Значит, так тому и быть.
76
Покинув лабораторию, мы вновь превращаемся в подопытного и спеца, работающего на Волков. Между нами не вспыхивает искра тепла и понимания, ничто не выдает наших тайн. В моем кармане, в тонком чехле из неопрена, надежно спрятан пузырек с кровью, а за пояс, вместо руководства по выживанию, заткнут футляр со шприцами – отличный способ себя защитить.
– На яхте держись рядом с Лонаном, – говорит Пеллегрин. Мы проходим по балкону к узкой позолоченной лестнице и поднимаемся на третий этаж. – Пока Ава без сознания, твой отец сможет отдавать ему и остальным приказы – что делать, как себя вести.
Мне почему-то становится не по себе. Как-то это неправильно.
– И он будет их контролировать?
– Не совсем. – Пусть Пеллегрин и говорит вполголоса, но за этими коридорами не так уж пристально следят. А может, дело в том, что за мониторами сейчас папа. – Он должен делать вид, что управляет ими, и не вызвать подозрений у Грея и Авы, когда те проснутся. Он переведет чувства твоих друзей в автономный режим, то есть они будут действовать, думать и воспринимать обстановку сами.
Мы добираемся до первой встретившейся мне здесь нестеклянной двери. Я смотрю на поверхность, сделанную из сплошного листа железа. Волки только притворяются, что живут в стеклянных домах и не бросают ни в кого камней. Пока они вполне успешно правят железными кулаками.
Пеллегрин прижимает к двери три пальца, и на ней вспыхивает синий круг. Он напоминает мне о карте, которую парни нашли в каменном тотеме на берегу.
– Биозащита, – коротко комментирует Пеллегрин, проводя по линиям кончиком пальца – словно ищет выход из нарисованного лабиринта. – А теперь вернемся к приказам: по сути, это простой способ поддерживать с вами связь. У нас есть соглядатаи на острове Зорнова, и мы сможем вас предупредить, если вдруг кто-то попытается вам помешать.
– Но я ведь ничего не услышу.
Да, я говорю очевидную вещь, но прежде чем меня в компании ПсевдоВолков отправят на остров Зорнова с важнейшим заданием, лучше прояснить кое-какие моменты. «Иден и пузырек крови против войны» – неплохое название для будущего бестселлера, но вообще я хочу, чтобы у этой книги была хорошая концовка.
– Правильно, – отзывается Пеллегрин. – Вот и единственный недостаток того, что мы тебя не активировали. Однако мы с твоим отцом рискнули, поскольку считаем, что вколоть тебе вакцину – куда важнее.
Синий свет сменяется зеленым, раздается тихий щелчок, и Пеллегрин толкает дверь вперед – ручки у нее нет.
– Кстати, когда с Авой произошел сей досадный несчастный случай, твой отец ввел в курс дела Лонана и остальных, поэтому обсуждать план вслух нет нужды. Собственно, лучше о нем не заговаривать.
Во мне гудит каждая нервная клетка: все в любую секунду может пойти наперекосяк, слишком многое зависит от фактора везения.
Мы оказываемся в неприметной комнате. Обычное помещение без окон, но зато со всеми, кто вместе со мной очутился в логове – за исключением Хоуп, которая, наверное, до сих пор лежит без сознания в тоннеле, если верить Аве. (Думаю, у Авы, лишенной напарника, хватило сил только на Алексу.)
Парни стоят с мрачными, решительными лицами. Алекса оглядывает их, сбитая с толку, а затем медленно поднимается на ноги.
А Пеллегрин на моих глазах становится другим человеком. Ну, разумеется: мы ведь окружены живыми камерами наблюдения. Если Ава сейчас не может наблюдать за нашим шоу в режиме реального времени, она захочет посмотреть записи и убедиться, что Пеллегрин с задачей справился.
Он ее не разочарует.
– Что…
Алекса падает, сраженная шприцем, вонзившимся чуть ниже ключицы.
По ее груди стекает небесно-голубая струйка.
77
Касс первым с громкой руганью бросается на пол. Он проводит по волосам Алексы ладонью, стирает с ее кожи кровь и голубую жидкость. Лонан проверяет пульс. Феникс поправляет на Алексе одежду – при падении ткань случайно задралась.
Я остаюсь на месте, потрясенная. Ведь только я знаю, насколько опасен препарат. Пеллегрин поворачивается ко мне и произносит одними губами: «Верь мне».
И сразу касается пальцем наушника:
