– И как же именно вы будете действовать? – усмехнувшись, поинтересовался Макмагон. Их валлийский выговор его умилял: напевные интонации не вязались с агрессивным тоном беседы. Буревестники липовые, им бы поближе к курам, на насест.
Прежде чем ответить, Бен Гриффитс набрал в легкие побольше воздуха:
– С нами принц Уэльский. Можете смеяться, но это правда.
– Вы что, – возмутился Макмагон, – полагаете, что королевская чета, которая стоит во главе Великобритании и Северной Ирландии, специально для вас, по примеру библейских Иоакима и Анны, па старости лет вопреки законам природы произведет на свет наследника? Принцем Уэльским, да будет вам известно, является старший сын британского королевского дома, и никто другой.
– Не перебивайте, пожалуйста, – сказал Бен Гриффитс, – и оставьте ваши ирландские насмешки, это недостойно и неуместно. Мы говорим о нашем принце, о принце Кимру, а не о наследнике престола, который еще не появился на свет. Мы говорим о том, кто готов быть избранным и коронованным. О чистокровном валлийце, который дорожит своей страной, так что извольте, во избежание путаницы, называть его принцем кимров.
– И вы думаете, найдется много охотников снабжать вашу организацию деньгами? – снова усмехнулся Макмагон. – Кстати, где вы его выкопали, этого вашего принца?
– Он сам нас нашел, – ответил Алед Рис. – Вы слышали о сталеплавильне Кадвалладера?
– Вся сталелитейная промышленность национализирована, – сказал Макмагон. – По крайней мере, уже обсуждается законопроект о компенсации бывшим владельцам. Все ясно. Этот ваш Кадвалладер получает деньги от социалистического правительства и вкладывает в партийную кассу валлийских, простите, кимрских националистов. Наверно, какой-нибудь выживший из ума старый хрен нашел себе новую забаву.
– Не выживший из ума и не старый, – заметил Бен Гриффитс. – Старый хрен уж год как умер, а сыну его и законному наследнику всего двадцать лет. На войну он попасть не успел и теперь жаждет деятельности. С отличием окончил курс кимрского языка и литературы в университете Уэльса. И зовут его Артур.
– Надо же, какое совпадение.
– Вовсе не совпадение. Его семья всегда чтила историческое наследие кимров, – сказал Алед Рис. – Сама их фамилия – Кадвалладер – к этому обязывает. Я с ним познакомился, когда ездил в увольнительную в Ньюпорт. Мы с ним в баре разговорились.
– Понятно, – ответил Макмагон, – да только все это – одна болтовня. Что вы собираетесь с ним делать: короновать в замке Карнарвона и объявить Уэльс независимым княжеством, вроде Монако? Я-то подумал, что вы действительно затеваете бунт.
– Княжество и есть монархия, – ответил Том Проберт. – Артур тоже не сразу стал королем. Герцогство может быть независимым. В Ланкашире до сих пор короля называют герцогом Ланкастерским. Так даже лучше. Король – звучит слишком претенциозно. Он может заявить о своем праве на королевский титул позднее, когда вынет меч из каменных ножен.
– Какой меч? Какие еще, к черту, каменные ножны? Слушайте, я ухожу, с меня хватит, – сказал Макмагон, но не сдвинулся с места. – Я в своей жизни сумасшедших повидал, в том числе и в Ирландской республиканской армии. Из-за этих бешеных псов я оттуда и ушел, сразу как узнал о ребенке, который погиб, опустив письмо в почтовый ящик. Если хотите чего-то добиться, старайтесь просто как можно больше насолить британцам, мерзавцы этого заслуживают, но забудьте всю эту галиматью про коронацию, герцогов, принцев и рыцарей Круглого стола, ей-богу.
– Мы и есть британцы, – торжественно провозгласил Алед Рис, – британские кельты. Наши враги – англосаксы. Мы не предлагаем ничего противоестественного. У нас нет армии, чтобы воевать с англосаксами, но мы имеем право на независимое королевство, которое пока можно называть княжеством Кимру. Древняя кимрская песнь, дошедшая до нас, называется «Unkeynyaet Prydyn», то есть «Королевство Британия». И оно снова будет. Пусть даже через тысячу лет, но остров перейдет в руки законных владельцев, а о сумасшедших «Сынах Артура», над которыми вы сейчас смеетесь, сложат песни благодарные потомки.
– А пока, – напомнил Макмагон, – вы будете доводить до инфаркта бедных старушек, которые ходят в банк за своими жалкими грошами.
– Ваше обобщение безосновательно, – заметил Алед Рис.
– Мы не получили конкретных инструкций о порядке реквизиций, – педантично разъяснил Том Проберт. – Есть человек, местонахождение которого я не хочу разглашать, ответственный за эти, к сожалению, совершенно необходимые акции. Не все молодые люди, находящиеся в его подчинении, отличаются высокой нравственностью, но все они у него под жестким контролем. Если ослушаются, им грозит суровое наказание. А до нас деньги доходят в последнюю очередь. Мы не можем найти средства на небольшой тираж нашей брошюры, хотя бы в тысячу экземпляров.
Макмагон поглядел по сторонам. Скудость партийной кассы бросалась в глаза: разбитые половицы, старая керамическая раковина с краном, из которого не текла вода, довоенный календарь на обшарпанной стене, шаткий грязный стол, полинялая армейская форма членов организации.
– Ну что ж, – сказал он, – вы посвятили себя деятельности, которая с точки зрения государства преступна, несмотря на все ваши благородные порывы, решимость и прочую словесную белиберду. Это и есть Экскалибур? – спросил он, указывая на лежавший на столе грубо сработанный деревянный меч, больше похожий на палицу.
– Это cleddyf,[64]– ответил Том Проберт. – Придет время, и мы вернем настоящий. Мы слышали, что он странствует по свету, хотя где он сейчас, никто не знает. Но он к нам вернется, как и сам Артур, и поможет в нашей борьбе за правое дело.
– Бред сивой кобылы, простите за резкость, – сказал Макмагон.
– Прощаем.
«Бифштекс посолить и поперчить с обеих сторон. Затем быстро обжарить в масле на раскаленной сковороде. Масло слить, сбрызнуть мясо коньяком и поджечь. Блюдо называется «адское пламя», а вкус такой, что возносишься к небесам. Суфле с ликером «Бенедиктин» и бренди было любимым блюдом пышногрудой контральто. «Бенедиктин» наводил ее на мысли отнюдь не монашеские. И вот еще что: у нас ничего никогда не подгорало. Говяжью вырезку жарили целиком, поливая бульоном и красным вином с добавлением соуса «Дьяболо» – можно прямо из бутылочки «Ли энд Перринс». Салат «Уалдорф» из нарезанного сельдерея, яблок и грецких орехов заправляли майонезом. Такие яства Валтасару и не снились: на его пирах подавали ростбиф из иудеев, а на десерт – голых вавилонских блудниц, устилавших своими телами подножие трона. «О, царь царей, славься во веки веков! Но пусть твой век продлится не дольше этого пира».
Лежа в саду и вспоминая про пир Валтасара, Дэвид Джонс сжимал в ладони не пенис, как тогда в юности, перед побегом в Кардиффский порт, а фамильное золото. Помимо родных вокруг него стояло много людей. Даже некоторые посетители бара с кружками в руках пришли поглядеть на умирающего хозяина. Кашель утих. Он позвал Беатрикс.
