Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
«Стеклов и Крапивин? — мысленно задавался вопросом полковник. — Возможно. Похоже, Тимашову удалось в деталях разобрать схему, которую кто-то использовал, чтобы организовать ему «неприятность» с арестом. Вопрос — для чего ему понадобился этот детальный разбор? Просто чтобы удовлетворить профессиональное любопытство? Или здесь преследовались более серьезные цели?»
Изучая блокнот, Гуров все больше склонялся ко второму ответу.
По-видимому, Тимашов с какого-то времени начал замечать определенные закономерности или совпадения в происходящих событиях и начал эти закономерности фиксировать.
Сейчас трудно сказать, что именно послужило главной причиной организованной в отношении его кампании. Может быть, как утверждал Заруцкий, дело было только в том, что Тимашов «закрыл» Прокудина. А может, тайные «деятели» каким-то образом узнали, что настырный уэсбэшник начал догадываться об их деятельности, и захотели его устранить.
В пользу этого предположения свидетельствовал и факт убийства Тимашова. Как бы ни был дорог чьему-то сердцу следователь Прокудин, его арест — все-таки еще недостаточный повод, чтобы из-за этого убить человека.
А вот раскрытие тайной преступной организации — это повод серьезный. Здесь можно побеспокоить себя. И про пониженное «по жизни» давление справки навести, и милую девушку в супермаркет подослать.
«За Ириной, скорее всего, следили. Знали, куда ходит, что обычно покупает. Улучили подходящий момент и подсунули эту злополучную банку. Еще и проследили, наверное, чтобы она благополучно до дома добралась с этой своей покупкой».
Досадуя на это обстоятельство так, словно по его вине случилась эта «оплошность», Гуров с усиленным вниманием вновь углубился в блокнот. Если эти загадочные схемы действительно указывали на некие преступные взаимосвязи, разобраться в них он считал своим профессиональным долгом. Нельзя было допустить, чтобы это «наследие» пропало зря. Тем более если из-за него погиб человек.
Но пока ясного понимания того, какая именно информация зашифрована в блокноте, не было. Даже если он правильно интерпретировал сокращения «Ст» и «Кр», это мало о чем говорило. В схемах было еще много начальных букв каких-то фамилий, и в отношении большинства из них у Гурова не имелось никаких предположений, кто бы это мог быть.
Тогда он решил зайти с другой стороны и проследить, какие из сокращений встречаются чаще всего.
Вскоре выяснилось, что это те же самые «Ст» и «Кр», вместе с которыми в «первую тройку», как ни странно, вошла и фамилия Прокудина. В отличие от него, «главный предатель» Семенов фигурировал не так часто. Фактически его имя было задействовано лишь в схеме, описывающей ситуацию с самим Тимашовым.
Кроме этих фамилий довольно часто встречалось сокращение «Андр». Причем оно, как правило, находилось не в промежуточной, а в конечной части большинства схем. Некоторые из них вообще представляли собой некую пирамиду, где на каждом следующем уровне по пути от основания к вершине количество «действующих лиц» уменьшалось, а буквы «Андр» представали в виде одиночного знака, венчающего все «здание».
«Кто же это за «Андр» такой? — размышлял Гуров. — Какой-нибудь Андрей? Тимашов, кстати, и сам Андрей. Но истории эти явно не про него. Да и вообще, в сокращениях везде фамилии, с какой стати здесь он стал бы писать имя? А если фамилия, то какая? Андреев? Андроников? Как узнать, кто скрывается под этим «шифром»? Запросить данные о штатном составе по всему МВД?»
За всеми этими размышлениями и изучением таинственных схем прошло немало времени, и, когда зазвонил телефон, Лев с удивлением обнаружил, что уже третий час дня.
— Лева, ты у себя сейчас? — подозрительно спокойным голосом осведомился Орлов.
— Да, я в кабинете.
— Очень хорошо. Зайди ко мне, пожалуйста, на минуту.
Демонстративное спокойствие, которое слышалось в тоне генерала, было хорошо знакомо Гурову. Это затишье перед бурей, после которого обычно следовал сокрушительный разнос.
— Значит, говоришь, нужно тебе допрос с Лиманским организовать, — нервно перекладывая на столе какие-то бумаги и не глядя на только что вошедшего подчиненного, проговорил Орлов. — Значит, говоришь, очень тебе это необходимо.
— Да, хотелось бы, — теряясь в догадках, что все это может означать, осторожно ответил Гуров.
— Тебе, значит, этого бы хотелось. Ладно. Постараюсь посодействовать. Только ты меня предупреди, пожалуйста, заранее. Введи, так сказать, в курс дела. Ты этот желаемый тобою допрос как проводить собираешься? Точно так же, как с Семеновым будешь орудовать? Или помягче обойдешься? Он все-таки поважнее чином будет, не такая мелкая сошка. А? Как планируешь поступить?
Лев во все глаза таращился на генерала, уже и не пытаясь понять, к чему тот клонит.
— Что смотришь?! — прогремел Орлов. — Непонятно? А мне тут объяснили доходчиво. И как ты арестованных запугиваешь, и как бонусы несуществующие сулишь за дачу «нужных» показаний. Все рассказали. В подробностях.
— Какие бонусы? — в недоумении пробормотал Гуров. — Какое запугивание? Бред какой-то…
— Бред?! Да нет, дорогой мой коллега, это не бред. Это вполне официальное заявление, которое наши товарищи из смежных подразделений имеют полное право, и даже обязанность, приобщить к материалам дела.
— Какое еще заявление?
— Какое? А вот какое! — Орлов швырнул ему сложенный вчетверо листок бумаги. — На, полюбуйся. И скажи спасибо Стеклову. Только благодаря ему эта бумажка ко мне попала, а не… куда следует. Не захотел он тебя вот так вот, с первого раза под монастырь подводить. С пониманием отнесся. А мог бы и… по-другому.
Гуров развернул листок и, с трудом разбирая неумелые каракули, попытался прочитать содержимое «официального заявления». Помучившись минут пять, он узнал, что подследственный Николай Семенов сообщал «товарищу следователю» о том, что вчера вечером его подверг несанкционированному допросу некий гражданин, который не представился ему и не сообщил ни своей должности, ни звания. Гражданин, то угрожая создать ему «новые проблемы», то предлагая какую-то помощь «для смягчения наказания», требовал от него, Николая Семенова, дать «нужные» показания в отношении незнакомых ему лиц. Но поскольку лица были ему совершенно незнакомы, то он, Николай Семенов, дать показания отказался. После чего вышепоименованный непредставившийся гражданин ушел ни с чем.
— Вот сволочь! — дочитав «документ», невольно воскликнул Лев.
— А, вот как! — тут же, будто только этого и ждал, подхватил Орлов. — Он, значит, сволочь? А ты, спрашивается, кто? А? Ответь! Или мне еще раз тебе повторить, что проведение допроса подозреваемого должно происходить с соблюдением установленных правил? Или снова сказать, что эти мальчишеские выходки ни к чему хорошему не приведут? Обрадовался, что до сих пор тебе все сходило с рук? А вот и не сошло! Вот и не выгорело! Получай теперь гостинец, радуйся!
— А как эта бумажка вообще у вас оказалась?
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 97
