Крупное состояние в награду за труды им, как говорится, не светит. Нам не устают повторять, что вина в мире больше, чем требуется, и у маленького виноградника никаких шансов на большой прорыв в ближайшие одно-два поколения. Лучшее, на что можно надеяться, это скромная ежегодная прибыль с небольшим приростом вместо фондового опциона.
Стоят ли вина, производимые этими бывшими капитанами городского бизнеса, затраченных на их производство времени, труда и средств? Уверенно отвечаю: да, стоят. Элизабет Давид не уставала бы удивляться. По большей части это не те вина, которые можно заложить на длительное хранение для потомков, их лучше пить молодыми. Они хорошо сбалансированы, сохраняют вкус и аромат винограда, их описывают как bien approchable — буквально «легкодоступные», — то есть они легко пьются. Или — еще один перл цветастой витиеватости винных экспертов, только что созревший в калифорнийской Напа-Вэлли — они гарантируют accelerated gratification — «ускоренное удовлетворение». Передайте бутылочку, прошу вас!
Vipères ЗмеиВряд ли можно сказать, что Прованс кишит змеями, хотя такими утверждениями и грешат древние источники. Однако любой вышедший на прогулку по полям и лесам увидит (или услышит) одно или несколько из этих пресмыкающихся. Каждую весну змеи выползают погреться на скалах и валунах. В Провансе водятся в основном два типа змей, о которых лучше иметь представление во избежание неприятностей.
Первая разновидность — couleuvre vipérine, длинная, украшенная элегантным узором, охочая до лягушек, жаб, мелкой рыбешки, но совершенно для человека неопасная, поскольку на самом деле является ужом. Если этого ужа побеспокоить, он, шурша, скроется в кустах, иногда оставляя за собой ошметки прошлогодней кожи, очень похожие на растрескавшуюся эмаль.
Второй разновидности лучше остерегаться. Это vipère aspic, гадюка-аспид, размером уступающая упомянутому ужу, более тонкая, но ядовитая, как ни странно, в большей или меньшей степени, в зависимости от вашего пола. Как говорят в Провансе, если гадюка укусит мужчину, мужчина умрет; если укусит женщину, то умрет гадюка. Я, правда, не встречал еще женщин, погубивших хотя бы одну гадюку, но мсье Фаригуль утверждает, что подобное утверждение основано на печальном опыте и не следует пускаться на прогулки по местности без женщины, которую нужно по-джентльменски пропустить вперед. Он также посоветовал эффективный метод отпугивания взломщиков. Перед отъездом желательно по продуманной схеме разместить на участке несколько табличек с надписью, гласящей; Attention! Vipères! — Осторожно! Гадюки!
Voisins СоседиЖизнь в городе без соседей маловероятна. Чаще всего соседи слева, справа, сверху и снизу отделены от вас лишь толщиной строительных конструкций. Однако вы можете годами не знать ни имен их, ни облика. Ваши жизни не соприкасаются, вы остаетесь анонимом.
Иное дело в деревне. Ваши ближайшие соседи могут жить на расстоянии, равном двум-трем городским кварталам, отделенные от вашего участка виноградниками, полями, оврагами, рощами, изгородями, на расстоянии, с которого и лица-то не разобрать. Вы можете видеть их лишь мельком, во время походов в деревню, раскланиваться при встрече или нет, но городская анонимность здесь невозможна, на нее даже не надейтесь. Без вашего ведома сельский телеграф разнесет информацию о вас сразу же после вашего прибытия. Соседи узнают, кто вы такой, откуда прибыли, даже смогут прикинуть, будет ли от вас толк или станете вы лишь обузой, раздражающей взгляд.
Как вести себя вновь прибывшему? Давным-давно я получил два совета, которыми могу поделиться. Во-первых, занимайтесь своим делом и не суйте нос в чужие дела. Во-вторых — совет поэта XVII века Джорджа Герберта: «Люби соседа своего, но не ломай забор».
W
Wood, Matthew Мэттью ВудМожет быть, памятник мистеру Вуду не воздвигнут в Провансе лишь по причине его неподходящего места рождения: к несчастью, он англичанин. Имя его не увековечено в названии улицы, общественного здания или даже какого-нибудь rond-point. Мне это кажется несправедливым, ибо мистер Вуд однажды оказал немаловажную услугу городу Апту и его индустрии засахаривания фруктов.
Засахаренные фрукты, fruits confis, известны в Провансе по меньшей мере с 1348 года, когда папа Климент VI назначил Озию Мазета, уроженца и жителя Апта, своим личным кондитером. Англичане пристрастились к сладкому гораздо позже. Лишь во второй половине XIX века английские путешественники по югу Франции обнаружили сладкие радости засахаренных абрикосов, слив, фиг. Среди этих странствующих англичан оказался и Мэттью Вуд, человек с развитой коммерческой жилкой. Он и начал ввоз продукции Апта в Англию, начиная с крупных, которые съедались на десерт, и кончая мелкой, с бледной мякотью, вишней «Наполеон», поистине императорской.
История умалчивает, сам ли мистер Вуд нашел наилучшее и наиболее популярное применение для вишен, доставленных из Апта в Англию, или другой изобретательный англичанин. Однако общеизвестно, что вишни эти стали основным элементом классического английского вишневого кекса, плотного, сладкого кондитерского продукта, пропитанного бренди и увенчанного марципаном, поглощаемого тоннами по другую сторону Ла-Манша. Мистер Вуд, таким образом, существенно увеличил доходы Апта. Полагаю, могли бы они там, в Апте, посвятить ему хоть вишенку.
X
X ИксИксом помечено мое любимое местечко, которое я в сопровождении собак навещаю хотя бы раз в неделю в любое время года и в любую погоду.
Узкая тропа диагональю взбирается по южному склону высокого холма. Я представляю себе, что это тропа какого-то охотника, хотя никаких охотников я на ней не встречал. Собственно, я на ней вообще никогда ни одного человеческого существа не видел, лишь зайцев, кроликов, фазанов.
Пейзаж, наблюдаемый с тропы, постоянно меняется. На востоке череда зеленых холмов, а в отдалении, ближе к горизонту, темнеющих и приобретающих синий оттенок. К югу золотятся оливы, за ними начинается обширное поле, летом желтеющее пшеницей, зимой серебристое от инея. Поле окаймляют лесопосадки. К западу прямые, как будто выведенные по линейке, ряды виноградников, неразбериха черепичных кровель деревни в долине, донжон шато XV века. Вся панорама оживляется светотеневой динамикой. Освещение разное в различное время дня, года, в разнообразных метеоусловиях меняется и пейзаж.
Ничто здесь не повторяется, но всегда все бесподобно. Здесь я неизменно вспоминаю, почему выбрал для жизни Прованс. Глядя вперед, в будущее, я представляю, что это место прекрасно подходит и для того, чтобы залечь здесь под землю. В таковом случае «икс» превратится в очень неплохой могильный крест.
