Николай растерянно заморгал и вновь перевел глаза на Эмму:
– Что со мной случилось?
Эмма пожала плечами.
– Я знаю лишь, что ты рассматривал портрет, который реставрировал мистер Сомс… Тот, поразительно на тебя похожий. И вдруг ты ужасно побледнел и потерял сознание. Мистер Сомс был так любезен, что помог мне со слугами перенести тебя наверх. Ты был в беспамятстве не меньше часа.
– Одного часа? - ошеломленно повторил Николай. Опустив глаза, он увидел, что рубашка на нем расстегнута до пояса.
– Ты почти не дышал, - покраснев, объяснила Эмма.
Еще не вполне придя в себя, Николай провел ладонями по груди и ощутил под пальцами привычные рубцы. Он потер их, убеждаясь, что они существуют на самом деле. Роберт Соме отвернулся, явно испытывая неловкость при виде шрамов.
– Наверное, мне лучше оставить вас наедине, - сказал он, пятясь к двери.
– В этом нет нужды… - начала было Эмма и, когда Соме все-таки вышел, подняла глаза к небу. Горькая усмешка искривила ее губы. - Как будто нам может понадобиться интимная обстановка, - пробормотала она.
В голове Николая хороводом проносились, сменяя друг друга, образы и слова. Прошлое и настоящее смешались.
Переполненный любовью к Эмме, жаждой ее близости, он потянулся к ней. Она резко отпрянула.
– Не прикасайся ко мне, - низким голосом проговорила она вставая. - Теперь я вижу, что с тобой все хорошо и ты можешь сам дождаться врача. Я должна идти, у меня много дел. Налить тебе воды?
Она налила из фарфорового кувшина в хрустальный стакан воды и подала ему. Пальцы их на мгновение соприкоснулись, и Николай почувствовал, как по нему пробежала теплая дрожь. Он выпил, жадно захлебываясь, прохладную воду и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ты вроде не в своей тарелке, - заметила Эмма. - Возможно, это все из-за неумеренного возлияния? Рано или поздно такое должно было случиться. При том, сколько ты пьешь, удивляюсь, что это не произошло раньше… - Она замолчала, заметив, что Николай не сводит глаз с висевшей в углу иконы. - В чем дело? Что происходит?
Медленно отставив стакан, Николай поднялся с постели и, пошатываясь, направился к образу Ильи-пророка. С восемнадцатого века икона была покрыта окладом, усаженным драгоценными камнями.
Николай провел пальцами по открытой части иконы, подцепил ногтями одну из золотых пластин оклада и отогнул ее, не обращая внимания на растерянные возгласы Эммы. Зажав в кулаке пластину, он впился взглядом в изображение.
По краю алого облака шла резкая царапина… царапина, которую сделал он сто семьдесят лет назад! Николай провел по ней указательным пальцем и почувствовал, как по щеке его поползла горячая жгучая слеза.
– Это был не сон, - вдруг севшим голосом произнес он.
Эмма стала у него за спиной.
– Почему ты так странно себя ведешь? - требовательно спросила она. - Почему обдираешь икону? Почему?… - Она захлебнулась словами и смолкла, когда он повернулся к ней. - Господи, - прошептала она, попятившись. - Что с тобой происходит?
– Останься со мной. - Николай не глядя уронил на пол оторванную золотую пластину и направился к ней медленно-медленно, словно боясь, что быстрое движение ее спугнет и она бросится прочь. - Эмма… есть нечто, о чем я обязан тебе рассказать.
– Мне не интересны никакие твои рассказы, - резко оборвала она его. - После того что я сегодня выяснила… как ты загубил мои отношения с Адамом и разрушил всю мою жизнь…
– Мне очень жаль.
Эмма потрясла головой, как будто плохо его расслышала.
– Что?! Ну и ну! Впервые слышу, чтобы ты просил извинения. Такого еще не бывало. И ты считаешь, этого достаточно, чтобы уладить все, что ты со мной сотворил?
Он мучительно искал слова:
– Со мной кое-что произошло. Не знаю, как объяснить, чтобы ты поняла… Я никогда не говорил тебе правды о моих чувствах к тебе. Не хотел их признавать. А когда они стали слишком сильными, и я уже не мог с ними справиться, то постарался причинить тебе боль… чтобы ты держалась на расстоянии…
– Значит, ты именно поэтому спал с другими женщинами? - с язвительным презрением спросила она. - Потому, что твои чувства ко мне были чересчур сильными?
От глубокого стыда Николай не мог смотреть ей в глаза.
– Я больше никогда так не поступлю, Эмма. Никогда…
– Мне все равно, что ты будешь делать и как себя вести. Хоть каждую ночь спи с разными женщинами. Мне наплевать! Только оставь меня в покое.
– Мне не нужны никакие другие!… - Николай схватил ее в объятия, прежде чем она успела увернуться.
Поразительная яростная радость овладела им, когда он вновь с невольной свирепостью сжал ее податливое тело. Эмма застыла, словно одеревенев, отвергая его своей безучастностью.
– Я заставлю тебя забыть все плохое, что я натворил, - произнес Николай. - Клянусь, я сделаю тебя счастливой… Только дай мне попытаться. Я хочу лишь одного - любить тебя! Тебе даже не надо отвечать мне любовью.
Эмма оцепенела: слова его отдались в ней эхом чего-то далекого и забытого.
– Что ты сказал? - слабым голосом переспросила она, начиная дрожать.
Отбросив всякую гордость и осторожность, он положил свое сердце к ее ногам.
– Тебе надо узнать правду. Я давно люблю тебя, Эмма. Я сделаю для тебя все, даже отдам за тебя жизнь…
Эмма вырвалась из его рук, дрожащая и разгневанная.
– Что, ради Господа Бога, ты пытаешься мне внушить? Хочешь свести меня с ума?… На протяжении многих дней и ночей ты доказывал мне, какой ты бессердечный негодяй… И вдруг падаешь в обморок перед картиной, а придя в себя, объявляешь, что я - любовь всей твоей жизни!… Что за извращенную игру ты затеял?
– Это не игра.
– Ты не способен на любовь. Ты всегда заботился только о себе…
– В прошлом так и было. Но теперь все иначе. Теперь я наконец понял, что…
– Не смей лгать, что вдруг изменился! Только глупец поверит подобным словам из уст человека, отвергшего собственного ребенка.
Николай дернулся как от удара.
– Я собираюсь стать Джейкобу настоящим отцом, - мрачно заявил он, - хорошим отцом. Он будет жить счастливо и благополучно до конца своих дней…
– Хватит! - Лицо Эммы пылало от ярости. - Я и помыслить не могла, что в тебе столько мерзости. Одно дело - обманывать пустыми обещаниями меня, но лгать маленькому мальчику, внушать ему, что ты его любишь… Ты искалечишь ему душу!
– Я действительно его люблю.
– Ты бросил его на произвол судьбы так же, как всегда поступал со всеми. А я потом не смогу ничем ему помочь! О, мужчины - такие бессовестные, трусливые лгуны! Сначала вы заставляете поверить, что на вас можно положиться, а потом без оглядки бросаете поверивших. Нет, я не дам тебе возможности предать таким образом меня и Джейка… Я этого не допущу.
